Сейчас в моей голове — это самое разумное объяснение. Он оборотень, насколько я поняла, обладает способностями гипноза или нечто в этом роде. Вот почему Джек так резко изменился. Вот так раз, и другой человек передо мной.

Он внимательно смотрит на меня. В очередной раз изучает. Так пристально, что невольно отвожу взгляд. Я не против даже под стол спрятаться, только бы не ощущать прикосновений черного золота к своей душе.

И вдруг резко начинает хохотать. Дьявольский бархатный смех опутывает меня, проникает в каждую пору кожи, задевает нервы, течет по крови, прямо к сердцу. Всем тело ощущаю эту сатанинскую мелодию, и она поет о неизбежности, о западне, о том, что я в его власти. Полностью. Безраздельно. Безгранично.

Нет. Вздрагиваю. Мотаю головой. Пытаюсь прогнать наваждение. Он что опять применяет ментальные фокусы? Внушает свою волю?

— Не думал, что с тобой будет так весело, — в голове еще звенят отголоски сатанинского, порочного смеха. Глаза искрятся, сверкают, переливается, в который раз завораживают. — Ты искренне полагаешь, что ложь, в которой жила и есть счастье?

— Мы с Джеком любили друг друга, — моя фраза звучит жалко, даже для меня самой.

— Хочешь сказать по людским меркам — вечный обман и есть любовь? — выгибает дугой бровь. — Вивьен, — снова имя из его уст проходится теплой волной по коже. Даже когда я закипаю от ярости, — Ты послушно принимала пилюли лжи, они стали твоей пищей, способом существования. И сейчас из последних сил пытаешься ухватиться за рассыпавшийся иллюзорный мир.

— Не твое дело! Пока ты не влез, у нас все было замечательно! — сжимаю руки в кулаки. Его слова впиваются иголками под кожу. Каждый звук, каждая буква — новый порез.

— Замечательно? — он снова начинает хохотать. Опаляя меня золотыми искрами из глаз. — Замечательно? Позволь уточнить, роль прислужницы ты считаешь для себя замечательной?

— Я не была, как ты выразился прислужницей! У нас были равноправные отношения! — говорю, изо всех сил стараясь не повысить голос. Сдерживаю ярость. Мне нужен холодный, трезвый рассудок, чтобы противостоять чудовищу.

— Не прислужницей? А кем? — губы расплываются в широкой улыбке, — Тряпкой? Подстилкой?

— Женой! Любимой женой! — все же срываюсь на крик.

Щеки горят. Так словно он отхлестал меня по ним. Так и есть. Словесно я сейчас получила не одну пощечину.

— А ты… дьявольское отродье… ты принудил его… ты влез… ты все разрушил… — ну вот я уже запинаюсь. Слезы душат. Но я пока не даю им волю. Не выпускаю наружу.

— Запомни простую истину — нельзя разрушить то, чего нет, — медленно берет бокал. Не спеша делает глоток. Неотрывно смотрит на меня. Создается ощущение, что пьет он именно меня. Высасывает эмоции. — Но так и быть, я сделаю тебе свадебный подарок.

— К… к… какой? — замираю. Не могу пошевелиться. Боль… страх… растерянность…

— Покажу, насколько ничтожной была твоя жизнь, — и выглядит он сейчас так, будто одарил меня бриллиантами с ног до головы.

— Не тебе судить, какой она была! — вскакиваю. Не могу сидеть. Не могу смотреть в эти невозможные глаза. Слушать издевательства. — У тебя две жены. Свои понятия счастья. Вот и живи! Как хочешь, с кем хочешь! Оставь меня в покое! Оставь!

Отворачиваюсь к окну. Предательские слезы все же катятся по щекам. И самое отвратительное. Я боюсь признаться даже себе — мне страшно увидеть правду. Я боюсь того, что он может мне показать. Ощущаю — после моя жизнь изменится. Этот монстр разрушит все, во что я верила.

— Оригинальный наряд, — раздается бархатный голос и протяжное «Р» прямо над ухом.

Когда он успел подойти так близко? В горле моментально пересыхает. Закусываю губу, чтобы не завопить. Кожу опаляет его жар, внутри все замерзает. Леденеет от дикого осознания — ловушка захлопнулась. Я в клетке.

— Рада, что оценил, — фыркаю.

Стараюсь игнорировать его близость. Получается откровенно паршиво. Нечто в нем есть такое, пробуждающее во мне самой дикость. Что-то неподконтрольное. Некая сторона моего нутра тянется к этому странному созданию. А вот разум вопит: «Беги!». Только некуда бежать.

— Тебе не понравились наряды? — кладет ладони на мои руки, чуть выше локтя. Слегка приобнимает. Почти нежно. Едва касаясь. Дарит обманчивое ощущение защищенности. — Я лично выбирал… охотница, — шепот над ухом проходится бархатным касанием по позвоночнику.

Ему как-то удается даже усыпить мой внутренний страх оборотней. При всей его дрянной натуре, он чем-то располагает к себе. Может снова его ментальные фокусы? Еще немного и не замечу, как в бесправную куклу превращусь. Надо бороться. Противостоять. Нельзя потерять главное — себя. Нельзя позволить ему уничтожить мою личность. Подмять под себя.

— Я не буду носить то барахло, — говорю решительно. Собрав волю. Готовясь давать отпор. — И я не охотница. Что за ересь. Надоело.

— Мы завтра выйдем в свет, — голос становится еще тише, еще интимней. — Я представлю тебя миру, как свою будущую жену. Ты собираешь блистать в этом? — едва уловимый порочный смех.

Проводит ладонями вверх и вниз. Медленно. Чувственно. Мне должны быть противны его касания. Меня должно выворачивать. Но этого нет. Я замираю. Мне приятно. Даже когда Джек обнимал меня, я не испытывала и сотой доли таких приятных ощущений.