— Ага, я первая!

Влетела руками в запертую дверь. Боль пронзила кисти, но я отчаянно сдерживала позывы заскулить, жалобно вскрикивая:

— Я выиграла!

Для справки: планировалось не жалобное вскрикивание, а ликование победителя. Но имеем то, что имеем.

— Место на кровати мое.

— Ты когда-нибудь слышала, что хитрить нехорошо? — шептал Бен мне на ухо.

Он финишировал мгновением позже, также впечатавшись вытянутыми руками в деревянный пласт, и сейчас прижимался ко мне всем телом.

— Мы целый месяц только этим и собираемся заниматься, — напомнила я, тяжело дыша. — Одним разом больше, одним меньше, женишок.

Бен засмеялся, открыл дверь и пропустил меня вперед. Я стянула босоножки и поглубже вдохнула древесный запах помещения. Стоило направится прямиком в душ, который не успела принять после приезда, но вместо этого я завалилась на отвоеванную кровать. Она была настолько мягкой, что могла поглотить мое тело, как это сделало бы облако.

— Прелестная картина.

Улыбка в голосе Бена заставила глаза разлепиться. И хорошо. Еще чуть-чуть — и я заснула бы без душа, в одежде с поездки и лежа поперек матраса.

— Можешь наслаждаться, пока есть возможность, — поддразнила я. — Переоденусь в пижаму…

Увы, мне придется носить ее этот месяц.

— …и вход в эту комнату будет закрыт.

— Мм, так за переодеванием можно понаблюдать?

— В душе переоденусь, — не поддавалась на провокации я. — И нет, туда вход строго по одному.

— Ты же не думаешь, что я действительно буду спать на диване?

Я привстала на локтях, что тут же провалились в перину.

— Более чем в этом уверена.

— Кровать огромна, — Бен махнул рукой в мою сторону, — зачем кому-то спать на диване?

Я фыркнула. Это ведь очевидно.

— С Келли ты можешь делить одну кровать.

Добавила закатывание глаз к очередному фырканью. И ежу понятно, что «Я тоже твой друг» тут не прокатит. Делить кровать с Келли и с ним — не одно и то же.

— Ты уже спала со мной, — прочитал мои мысли Бен. — И смею заметить, ты даже была не совсем одета.

Господи, когда же он перестанет припоминать мне то неловкое утро?

Я угрожающе шлепнула по матрасу ладошкой:

— А ну перестал!

— Что?

Села и, ощутив на себе рентгеновский взгляд, прикрыла маленькие груди, которые и без того скрывал жаккрад. Мне показалось правильным взять в поездку вещи из тех материалов, которые не выдадут отсутствие бюстгальтера. Таким образом я не пересекаю границы приличия и при этом не приношу на алтарь благопристойности свой собственный комфорт.

— Вспоминать перестал!

— Ты хочешь невозможного, — покачал головой мужчина.

— Бенджамин, — сурово начала я, — не буди во мне зверя.

— О, я бы с радостью посмотрел на тебя в зверином обличии, — вкрадчиво сказал он.

Бен подошел ближе и поставил руки по обе стороны от моих бедер. Мощный корпус навис над моим, носы почти соприкасались.

— Я бы даже не возражал, если бы ты кусалась или царапалась.

Знаете, все в жизни бывает впервые. Первый крик, шаг, слово, поцелуй. И в этот момент я тоже сделала кое-что впервые. Я предотвратила побег. Собственного сердца из груди.

— Кровать моя, — сквозь зубы процедила я каким-то уж больно низким голосом. — Твои руки находятся на ней не законно. Мы не будем снова спать вместе, Бенджамин.

Он не ответил, но и не шелохнулся. Эта игра явно затянулась. И почему-то мне было совсем не смешно. Может, это из-за сердца, которое внезапно осознало, что заключено в грудной клетке и решило вырваться на свободу? Оно так лупило по ребрам, что я не сомневалась: Бен может это слышать.

— Ты ведь джентльмен, Бен, — воззвала к нему я уже мягче.

Хотя как раз его совсем не джентельменские выходки спровоцировали бунт, не он виноват, что из меня ужасный тюремный надзиратель и заключенные норовят пробить оборону.

— Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя неловко.

Брови мужчины сошлись на переносице, а губы поджались. Красивое лицо казалось виноватым. Он правда не замечал, что я приобретаю цвет спелой клубники от его слов и действий?

— Прости, — сказал и тут же отстранился.

Облегчения я не почувствовала. Скорее наоборот: появилось желание вернуть Бена в прежнюю позицию.