Шрифт:
— Садистка! — с чувством произнес он.
Да, эта стерва Лана именно такая. В отличие от скромницы Мышки…
11
Алекс
Мышка меня поцеловала.
А я ее нет.
Она мне не позволила.
Вчера я проводил ее до дома. Плелся за нею, как верный пес, капая на асфальт раскаленной от похоти слюной. И как можно было согласиться на такое дурацкое условие — не прикасаться к ней?
Как будто у меня был выбор…
Она растравила меня своими стройными ножками, выглядывающими из-под юбки, своей умопомрачительной грудью, обтянутой скользким шелком, и своими нежными пальчиками. Вот ведь проказница!
Специально завела меня и оставила погибать от спермотоксикоза.
Ну, ничего. Раз ей хочется играть — поиграем. Но рано или поздно игры закончатся. И тогда она узнает, на что способен доведенный до цугундера, озверевший от воздержания бешеный лев.
В наш прошлый раз, семь лет назад, я был нежен и осторожен. Сейчас все будет по-другому. Мышке не будет пощады.
Умираю, как хочу ее!
Никогда в жизни не хотел никого так сильно. Девушки всегда казались мне взаимозаменяемыми: не дала одна, обломится с другой.
Но Мышка… Ее никем заменить невозможно!
Таких больше нет. Только она вызывает во мне яростную бурю непонятных мне самому эмоций.
Вчера она не разрешила мне даже войти в подъезд. О том, чтобы попасть в ее квартиру и устроить убойное продолжение банкета, я уже и не мечтал.
— Ты сегодня хорошо себя вел, — произнесла она, перед тем, как убежать, оставив меня одного в темной тоскливой ночи.
— Я требую награды за примерное поведение… — начал я.
Она не дала мне договорить.
Поднялась на цыпочки, положила руки мне на плечи и легко коснулась своими губами моих. Я рванулся навстречу, хотел впиться в ее губы, прижать к себе ее упругое юное тело…
Но она меня остановила командой:
— Руки по швам!
Тоже мне, командирша, блин! Но я повиновался. Потому что дал слово.
Она чмокнула меня в нос и убежала.
Скоро я догоню тебя, моя маленькая шалунья!
Сегодня с утра я успел побывать у Маринки, узнать, что ее скоро выписывают. Она умирала от нетерпения и готова была сбежать из больницы сию минуту. Но нужно было дождаться результатов каких-то анализов.
А ближе к обеду раздался звонок телефона. Это была учительница Захара, Вероника Сергеевна.
— Александр Григорьевич, — услышал я в трубке. — Я знаю, что ваша сестра лежит на сохранении, поэтому позвонила вам. Не хочу ее волновать. Захар…
— Что случилось? — у меня в груди похолодело.
Я не паникер. Но в тот момент за секунду успел нарисовать себе кучу жутких картинок того, что могло приключиться с моим неугомонным племянником.
— Захар плохо себя ведет, — услышал я.
— Слава богу! — вырвалось у меня.
— Вас это радует? — возмутилась и, кажется, немного растерялась Вероника Сергеевна.
— Никак нет. Просто, когда вы позвонили, я подумал, что с ним что-то случилось.
— Ну что вы! С ним все в порядке. То есть… почти. Форма немного пострадала. И на лице царапина.
— Ерунда!
— Нет, не ерунда! Мы должны разобраться с этим инцидентом. Пожалуйста, когда придете сегодня за Захаром, не уходите, пока мы не побеседуем.
— Понял. Найду вас.
Я явился в школу за двадцать минут до окончания продленки.
Выбравшись из автомобиля, нос к носу столкнулся с одной из мамашек. Той самой, что первого сентября провожала нас с Захаром к старту линейки. Забыл, как ее зовут. Инна? Ира? Что-то такое.
— Привет, — произнесла она, надув губы и хлопая ресницами.
— Привет.
— Как дела? Справляешься с племянником? Я могла бы помочь…
— Спасибо, все в порядке.
Мы вместе пошли в сторону школы.
— И все же мальчику нужно женское внимание, — лепетала эта Инна или как ее там.
Мы дошли до класса, она вошла вовнутрь, стараясь максимально вертеть задницей и, видимо, думая, что я иду за ней. Но я пошел дальше по коридору.
Мы с Захаром прекрасно обойдемся без ее навязчивого внимания!
Уроки с детворой делает не Вероника Сергеевна, а какая-то другая тетка. Так что я отправился на поиски нашей классной руководительницы.