Было так здорово с подругой болтать обо всем и ни о чем, а когда со школы вернулся брат Милены, стало еще веселее.

Я бы назвала этот день лучшим в своей детской жизни, если бы он ни был омрачен дальнейшими событиями.

Я увидела грозную фигуру отца, возвышающуюся над небольшим заборчиком, он хмуро, из-подлобья наблюдал как я, весело визжа, пытаюсь поймать молодого оборотня, что в принципе было сделать невозможно.

Мигель был одного возраста с моей сестрой Шейлой, и учился в параллельном с ней классе.

Я без лишних слов поняла, что мне пора. Попрощалась с друзьями, поблагодарила маму Милены, пройдя через дом и выходя наружу через парадную дверь, и поплелась следом за отцом, который уже шел впереди, не оглядываясь, словно был уверен, что я никуда не денусь.

Я чувствовала злость отца, но не понимала, чем она вызвана. Что я такого сделала? Немного загулялась?

Дома родители велели идти в свою комнату, и я послушалась. На широком подоконнике сидела Шейла и читала очередную книгу.

— Ну что тебе крапивой по заднице не надавали? — ехидно спросила она, отрываясь от чтения, — отец так орал на мать, когда узнал, что ты к оборотням отправилась! — сообщила она мне довольно улыбаясь.

Я, насупившись, с ногами забралась в кресло у изголовья кровати, обдумывая сказанное сестрой. Чем отцу не угодили оборотни? Милена-моя лучшая и единственная подруга. Что не так?

Я прислушивалась к тихому разговору на кухне, но было непонятно, о чем говорят родители. Если сестра говорит правду, и они ругались, то сейчас отец похоже уже успокоился.

Я достала тетради из заплечной сумки и поменяв место дислокации, пересев за шаткий стол, принялась за домашнее задание.

На следующий день, мать объявила о новых правилах для меня. Теперь мне нельзя было отлучаться со внутреннего двора нашего дома. Она всегда должна была видеть меня в окно. Тем более, что наши окна выходили во двор и это было удобно вот так следить за мной.

На мой вопрос: «что случилось? И почему я теперь под таким присмотром?», мама ответила отрешенно, и прямо, в своей обычной манере:

— Твой отец не хочет, чтобы ты стала гулящей девкой!

Помню, как меня тогда поразили ее слова. Я не могла понять, чем заслужила такое к себе отношение. Тем, что никогда не перечила родителям? Тем, что старалась быть хорошей ученицей, хотя и не могла догнать по успеваемости свою сестру? Эти такие простые по своему смыслу слова как заноза засели в моей детской душе. Наверное, именно с того момента, я осознанно стала замечать несправедливое отношение ко мне со стороны родителей.

Моя подруга приняла новые правила игры. И стала частым гостем в нашей небольшой двухкомнатной квартирке на втором этаже двухэтажного дома, где жили еще семь семей, помимо нашей. Правда дома мы обычно не засиживались, ведь там мы мешали заниматься моей сестре, которую ждало «великое будущее».

Гуляли во дворе моего дома. Благо там было достаточно деревьев, по которым мы могли лазать, и достаточно ровные участки земли, на которых мы могли играть в ножички.

К нам во двор, иногда, по пути из школы, заглядывал старший брат Милены.

Мигель и Милена были очень похожи между собой и на своего отца. Одинаково красивые милые лица, невысокие и стройные. У них даже прически были похожи: копна завивающихся, торчащих во все стороны смоляных коротких волос. Вообще у оборотней было редкостью сразу два отпрыска в семье, зачатие у них происходило крайне редко.

Но видимо тут свою роль сыграло то, что их отец и мать обладали одинаковой второй ипостасью, которую и передали детям.

Мигель был тем еще повесой. Не пропускал ни одну девушку мимо. Он был просто мастером комплиментов и обладал животной аурой, так привлекающей слабый пол, впрочем, как и все оборотни.

Когда он бросил нас на середине игры, увязавшись за проходившей мимо нашего двора очередной девушкой, я зло топнула ногой и бросив ножик ему вслед, чуть не попала по ноге.

Мигель удивленно обернулся, а я, не придумав ничего лучше, выкрикнула:

— Ну и вали! Вот скоро вырасту, за мной будешь так бегать, а я тебя знаешь, как далеко пошлю?

Мы услышали смех со второго этажа дома и одновременно подняли головы.

Над нами потешалась моя сестрица. Она боком сидела с книжкой на подоконнике, в одной хлопковой рубашке, которая чуть прикрывала ее колени, простоволосая, перекинув свою шикарную шевелюру на одну сторону, видимую нам. Солнце отражалось от ее шоколадных волос, и я впервые обратила внимание, что они не просто шоколадные, а среди них попадаются отдельные волосинки темно-рыжих, которые сверкали огнем, отражаясь от лучиков светила.