— В городе меня не обслуживают.

Мне не нужно смотреть на него, чтобы понять, что его настроение резко изменилось. Он напрягся, и температура в машине, кажется, упала одним махом.

— Что это значит? — мрачно рычит он.

Я поджимаю губы и еще крепче сжимаю руль. Настолько сильно, что пальцы начинают болеть от усилий, а руки дрожать.

— Единственный супермаркет принадлежит отцу Марка, — сердито говорю я. — И все остальные в городе тоже не рады меня видеть.

Я не собираюсь давать больше объяснений. Лиам сам должен сложить два плюс два.

— Почему?

Я сердито смотрю на Лиама. Неужели я действительно думала, что моего ответа ему будет достаточно? Меня передергивает внутри.

— Это скорее жалость, чем уважение к нему и его работе. И я уверена, что это не то, что хочется Марку, но они думают, что окажут ему поддержку, не пуская меня в общину.

— Разворачивай! — резко приказывает он.

От холода в его голосе и взгляде я замираю с бушующим пульсом.

— Все в порядке, правда.

— Нет. Немедленно разворачивай!

— Лиам, пожалуйста, — умоляю я его, а внутри все выворачивает.

Сама мысль о том, что мне придется испытать, приехав в Гленвуд, вызывает у меня панику. И стыд, что Лиам это увидит. Но, в конце концов, он перехватывает и выворачивает руль рукой, заставляя меня сдаться на милость его гнева.

Это не будет для меня приятно. До сих пор я избегала своего появления не только ради себя, но и ради жителей Гленвуда. Мне хотелось упростить ситуацию для всех нас. Я действительно плохо чувствую себя по этому поводу. Но когда я вижу мрачную мину Лиама, внутри что-то поднимается. Может быть, это гордость. Последняя искра, которая у меня все еще осталась, кажется, только что решила, что пора просыпаться.

***

Гленвуд — бывший шахтерский город. Поскольку шахта была закрыта где-то в 1982 году, большинство жителей покинули этот небольшой городок. Многие дома опустели. Люди, что остались, сегодня живут за счет туристов, которые приезжают сюда, чтобы побродить в горах.

Переехав сюда с Марком, я не могла представить себе ничего прекраснее, чем жить в подобном маленьком городке, где люди знают, уважают и в виду тяжестей жизни поддерживают друг друга. Когда еду вдоль по главной улице, я все еще вижу этот сонный маленький городок, и меня все еще не покидает ощущение того, что я дома. Тепло и уют. Вероятно, иначе и не почувствуешь, видя этот городок с восемьсот сорока шестью жителями. Я до сих пор уверена, что местные жители — хорошие люди. Если позволить им быть таковыми. Их безоговорочная преданность Марку не позволяет им этого. Как будто они чувствуют себя перед ним в большом долгу. Может быть, чувствуют себя виноватыми из-за того, что он вырос без матери. Или за то, что он, несмотря ни на что, все-таки совсем неплохой шериф. Потому что он действительно таковым и является, даже если на него все больше и больше давит бремя ответственности. Что является одной из причин, почему наш брак распался.

— И куда сначала? — резко спрашиваю я у Лиама.

То, что он вынудил меня поехать в Гленвуд, испортило мне настроение. Я понимаю, что он, возможно, прав и лишь пытается мне помочь. Но, в принципе, мне не нужна помощь, я довольна своей жизнью на ранчо. Я всегда любила одиночество. Может быть, поэтому я позволила Марку так быстро убедить меня уехать с ним. Может, потому что он так часто рассказывал о Гленвуде, я и почувствовала себя здесь как дома еще до того, как увидела это место.

В то время возможность иметь дом была для меня чудом, потому что у меня его никогда не было. За короткое время, что я заботилась о своей матери, пока она не умерла, и когда мы не могли путешествовать, наша малюсенькая запущенная квартирка возможно и походила на что-то близкое к понятию дома, но я никогда не ощущала ее таковой. Сколько себя помню, я мечтала о настоящем доме. О месте, где я бы хорошо себя чувствовала, о людях, которых бы я знала, и чьи лица вызывали бы у меня теплые чувства, когда я походила бы по улицам. Все это я нашла здесь. По крайней мере, на какое-то время. Или до сих пор, потому что все еще чувствую себя дома. Я не могу представить, что уйду отсюда.

— На почту. Я хочу посмотреть, может для меня что-нибудь есть, — предлагает он, глядя в боковое окно с таким же задумчивым взглядом, с которым смотрела и я, когда приехала в Гленвуд.

***

Я паркую машину перед небольшим почтовым отделением, расположенным на нижнем этаже двухэтажного дома. Должна признать, у меня ком стоит в горле, но я не хочу, чтобы Лиам заметил, как мне неловко, когда Лиза Джонс как бы невзначай сначала оглядывает мой грузовик, проезжающий мимо нее, а затем бросает на меня уничижительный взгляд. Лиза — единственный парикмахер в городе, который понимает свое ремесло. На самом деле, я могла бы порадоваться, что у меня нет прически. Я просто отращиваю волосы и, если необходимо, то сама отрезаю несколько сантиметров. Два раза в год я еду в Миссулу, чтобы сделать там стрижку. У Марка Лиза постригала не только волосы.

Я слегка морщусь, когда Лиза проходит мимо грузовика, и выхожу, чтобы последовать за Лиамом на почту. Если я уже здесь, почему бы не заглянуть в наш почтовый ящик. В основном его опустошает Джордж, но таким образом я смогу избавить его от лишней поездки в Гленвуд. Почта на ранчо не приходит, только иногда, если это срочная доставка или очень большой пакет. В таких случаях кто-то из городка берет на себя доставку посылки на ранчо.

— Лиам Томпсон! — восклицает позади меня хриплым голосом старушка Уолтерс.

Миссис Уолтерс — одна из немногих в Гленвуде, кому нет дела до проблем Марка с его бывшей женой. Будь это иначе, у меня, вероятно, даже не было бы почтового ящика.

Я отпираю свою ячейку и поворачиваюсь к Лиаму, который через плечо бросает на меня отчаянный взгляд. Старушка Уолтерс — та еще сплетница, так что я не знаю, хорошо ли, что она узнает, что мы с Лиамом не случайно пришли вместе в филиал. Я подумываю остаться на заднем плане, но Лиам бросает на меня еще один молящий о помощи взгляд, когда миссис Уолтерс поднимает прилавок и раскинув руки надвигается на него.