Дик не мог простить предательства недавним друзьям.

Накануне отплытия профессор Джексон решил поговорить с Диком по душам. Он нашел великана на берегу моря, в самом отдаленном конце острова.

Дик сидел на прибрежной гальке, обхватив руками колени, и задумчиво смотрел в бесконечный зеленовато-серый простор океана. Издали он был похож на утес, покрытый странной черной растительностью. Профессор Джексон вплотную подошел к «утесу» и похлопал его по обнаженной щиколотке.

— Дик, мальчик мой, посмотри на меня! Я пришел проститься!

Черная вершина утеса медленно колыхнулась, и на Джексона с двадцатиметровой высоты уставились два черных сверкающих озерка, полных до краев бездонной печали.

— Это вы, профессор? Что вам нужно от меня? — громыхнуло сверху.

— Я не хочу, чтобы ты считал меня врагом, Дик! Я твой друг!

— У меня нет друзей, кроме доктора Кларка! Даже Кларенс обманул!

— Не горюй, Дик! И Кларенс вернется, и я тебя не оставлю! Подними меня к себе на плечо, я все расскажу тебе!

Дик помедлил, но все же выполнил просьбу профессора. Очутившись на широком плече великана, Джексон отодвинул прядь его тяжелых кудрей и принялся рассказывать ему о своем столкновении с генералом Лоопингом и о своем твердом решении не отдавать правительству мюрреин, если КИРМ не будет восстановлен. Он горячо уверял Дика, что поможет ему, что не оставит его в беде и обязательно сделает его нормальным человеком. И тогда Дик вернется к тете Клеми и опять будет ходить в школу, и у него снова будут и родной дом, и друзья, и книги, и прежние игры…

Целый час провел Джексон на плече великана и все говорил, говорил страстно, горячо, убедительно. Кончилось тем, что Дик поверил ученому. Лед в груди великана растаял, лицо осветилось улыбкой. Бережно придерживая профессора рукой на своем плече, он осторожно поднялся и быстрым шагом пошел к павильону.

Мир был восстановлен.

Первые дни, вернувшись в свой опустевший, но теплый и надежный дом, Дик отсыпался и отъедался за весь месяц добровольных лишений. Доктору Кларку стоило немалых трудов заставить его вновь ежедневно мыться в бассейне, расчесывать волосы и не глотать пищу в сыром виде.

Отдохнув, Дик с еще большим рвением занялся морской охотой и рыболовством. Добыча его не всегда была качественной, но зато всегда богатой и разнообразной. Великан ничем не брезговал — ни акулами, ни кальмарами. Все годилось для его гигантской ухи…

Однажды, выйдя на берег с неводом в руках, Дик увидел в море крупного кашалота. Ружья с собой не было, но упускать добычу не хотелось. Ссадив с плеча доктора Кларка и бросив невод, Дик с одним ножом в руках бросился в волны.

Пробежав немного по «отмели», великан зажал в зубах свой гигантский нож и поплыл. Заметив страшного охотника, кашалот бросился в открытое море, а потом, увидев, что не уйти, нырнул вглубь. Но разве он мог спастись от Дика, который и плавал и нырял получше любого кашалота.

Трижды зверь и охотник погружались на огромную глубину, уходя при этом все дальше и дальше в океан. Наконец загнанный кашалот всплыл на поверхность совсем неподалеку от Дика. Мощным рывком великан настиг его и прикончил тремя молниеносными ударами своего страшного ножа. После этого он схватил зверя за хвост и, загребая одной рукой, поплыл обратно к берегу.

— Вот нам и жаркое, доктор! На целую неделю хватит! — восторженно прогремел он, сбрасывая с плеча свою добычу.

А доктор с ужасом смотрел то на двадцатиметрового морского гиганта, то на своего «мальчика», который в эту минуту сам походил на грозное морское чудовище.

С жителями острова у Дика сложились самые добрые отношения. Он пользовался каждой свободной минутой, чтобы навестить их и что-нибудь для них сделать. Ему нравилось помогать «маленьким человечкам» в их ежедневных трудах и заботах. А когда однажды в марте, во время шторма, он спас от верной гибели три рыбачьих баркаса с экипажами из двадцати пяти человек, привязанность островитян к нему превратилась в горячую любовь, доходящую до обожания.

— Наш Дик! Наш добрый великан! — говорили о нем эти простые, добрые люди, уверенные, что само небо послало им этого мальчика-исполина.

— Дик идет! Великан идет! Ура-а-а! — восторженно вопили дети, заслышав мерный гул тяжелых шагов и увидев над лесом могучую фигуру своего друга.

Деревья кланялись ему, как травы, а земля глухо стонала под его стопами от изумления, ибо ей никогда не доводилось носить на себе таких колоссов.

Дети с криком и визгом выбегали из поселка навстречу великану, а тот шел к ним с широченной улыбкой, осторожно глядя себе под ноги, чтобы не раздавить ненароком какого-нибудь слишком быстроногого и смелого человечка. В поселки Дик не заходил — слишком маленькие тут были лачуги и слишком узкие улочки. Обычно он садился на опушке леса и принимался играть с детворой. Ему приятно было ощущать, как крохотные человечки доверчиво лазают по нем, а дети были вне себя от восторга, что могут так запросто играть с великаном, о котором даже взрослые говорят с глубоким уважением. Для детей это была добрая живая гора.