Что такое осень — это ветер

Вновь играет рваными цепями…

Плечи Карима поднимались и опадали в такт яростным аккордам, как будто он сам играл на невидимой гитаре, но и малейшей попытки не было потянуться к своему инструменту — даже мне, не эмпату понятно: боится пропустить хоть ноту. Дораш шевелил губами, явно подпевая повторяющемуся припеву. Тит сделал больше, чем я ожидала — не только позволил моим мужчинам слышать первоисточник, он дал им понимание стихов…

— Еще, — хором потребовали живые.

— Еще, — шелестели вокруг окрепшие голоса духов. И было непонятно, чего они требуют, песен или сладких эмоций.

— Вама, ты бы для Гоха отдельно спела. — деликатно попенял Дюш.

О-о, раз Тит так расщедрился на божественные фокусы, то и мне стоит выложиться по полной. Ибо когда еще выпадет случай поделиться с близкими великой музыкой, не обезображенной дилетантским исполнением! Для бога воды, значит? Лучше, чем «Синяя вечность»(7), песни о море я не знаю.

О, море, море,

Преданным скалам

Ты ненадолго

Подаришь прибой.

Море возьми меня

В дальние дали

Парусом алым

Вместе с собой.

Потом, после Муслима Магомаева, мне будет стыдно петь для Карим-ара, но его восторженное потрясение того стоило. Инструмент гусляра обладал весьма богатым звучанием, а сам гусляр столь талантлив, что в его повторном исполнении явно слышались интонации и обертоны бесподобного баритона великого артиста. Карим играл так, что я расплакалась. Естественно, эта музыка не могла не привлечь внимание тех, кто ждал снаружи. Естественно, они к нам присоединились. Немного жаль того единения, которое нам подарили музыка и Тишка. На самом деле, много людей — это здорово. Наверное, только на похоронах в этой пещере бывало столько народу.

Шаманы во главе с Лограхом сразу же выразили недовольство происходящим. Это можно понять — место-то скорбное, а мы песни поем, можно сказать, на погосте. Но наш под завязку накормленный аксакал и слова худого не дал им сказать — заступил дорогу и молчал надменно. Шаманство дружно поклонилось бормоча какое-то «гешарвитырдох». Заклинание, что ли, кастуют? Может, уже пора искать окоп поглубже? Старожил ответил что-то забористое, судя по вытянувшимся физиономиям пришедших.

— Здороваются. Это на нашем, на древнем, — прошептал тихонько Дюш, — уважаемый дух — дедушка еще трех дедушек, Турлых.

Круто. У них, что, пра-пра в каждом поколении свое название имеет? Понятно тогда, почему шуни испытывает трудности с переводом. Аксакала, значит, зовут Турлых, и он на сколько… На девять, что ли, поколений древнее Дораша?! Или даже на двенадцать? А, неважно! Главное, что этот ископаемый дух имеет влияние на сердитых шаманов. А шаманам уже не до гнева — призрачный дедусь видим, разговорчив и часть способностей сохранил. Есть от чего изумиться до полного спокойствия. Турлых до беседы не снизошел, велел присоединиться к нашей честной компании и выключил видимость.

Кое-как разместились и Каримз-ар затянул что-то патетическое и важное для сердца каждого степняка. Эпос, одним словом. Мужики с удовольствием пели, вознося хвалу богам и питая духов. Иногда приходилось петь мне. Про то, как черноглазая казачка подковала коня степнякам понравилось больше всего, но и романсы не оставили их равнодушными. Их и призраков, которых, если приглядется, уже можно было разглядеть. В один момент, когда звучала «Лучина»(8), мне привиделась Сиштира, стоящая на алтаре. В том образе, как изображают ее в храмах — босая и с голым животом.

Идиллия закончилась, когда всполошилась Сара. Она манила куда-то к стене и пришепетывала:

— Он плас-сет, плас-сет…

–—

«Пикник на обочине» — фантастическая повесть братьев Стругацких.

«Не жизнь, а роман» — роман Юлии Меллер, его можно прочесть на нашем сайте.

«В лунном сиянии снег серебрится» — романс Е. Д. Юрьева.

Песня Трубадура из мультфильма «Бременские музыканты» — автор стихов Юрий Энтин, музыка Геннадия Гладкова.

«Землянка» — музыка Константина Листова, стихи Алексея Суркова.