На третьем заходе, видимо предугадав его действия, степняки уже не дали им вырваться, загородив дорогу всей своей массой. Богатыри тут же потеряли разбег, и понемногу начали вязнуть. Пришлось отпустить бесполезные копья, и взяться уже за мечи. Началась кровавая сеча! Пробившись к обозу, Лутоня тут же оказался отрезанным от своих. Ему пришлось соскочить с коня прямо на загруженную разным добром телегу. Пинком выбив с неё пытавшегося помешать ему в этом возницу. Перехватив поудобнее меч, он начал с высоты нагруженных на телеге мешков, опускать его на головы теснившихся вокруг неё всадников. Разрубая те вместе с одетыми на них дуулгами1, а попадая на плечо, легко рассекал, не смотря на всё разнообразие защитных кояров2, худесуту хуяг3, хатангу дегель4и тегеляев5. Расчистив вокруг телеги пространство, он в пять прыжков оказался на следующей телеге, начав рубить супостатов уже с неё.

Перебегая от телеги к телеге, он рубил всех, до кого только мог дотянуться кончик его меча. По пути заметив, что дела у Агиши с товарищами идут совсем худо. От его пяти сотен уже осталась едва половина, а круживших вокруг них радующихся скорой победе ордынцев, было ещё предостаточно. Перевёл взгляд на своих, у тех дела шли ненамного, но лучше. Всё-таки бывалые воины, они, сомкнув конный строй, шаг за шагом продолжали уверенно теснить степняков.

Хоть с одной стороны от обоза наступило шаткое равновесие, когда ещё до конца не понятно, кто кого одолеет. Ну а со второй стороны, всё было предельно ясно, Агише точно не выстоять! Но тут пришла нежданная помощь, о которой никто из них даже и помыслить не мог.

Сумев пробиться с левого края остальные сотни Лутони, начали наседать, со своей стороны. Врезаясь в спины пытавшихся сдержать его степняков. Видимо выставив на его пути заслон, те сильно ослабили свой левый край, увидев такое, этой возможностью и воспользовались его воины.

Пробежав по телегам поближе к ним, он начал орать что есть сил, размахивая над головой мечом, тем самым привлекая к себе внимание, чтоб те немедленно отрядили часть воинов на помощь на противоположную сторону от вереницы телег, через которые не так-то и просто протиснуться конному. Поэтому части из них пришлось откатиться назад, для набора скорости и для атаки. И только после этого они ударили в полную силу, придя на помощь товарищам.

Этот удар почти и решил ход всей этой битвы. Степняки начали хаотично метаться, от одного отряда к другому, не зная, где им лучше сдерживать натиск. Что давало воинам хоть короткие, но передышки, после чего они с новыми силами начинали рубить врагов. Теперь и с другой стороны наступило шаткое равновесие, когда ещё не до конца было ясно, чья сила всё же возьмёт верх.

А вот чего Лутоня сейчас точно не ожидал, так это того, что в это самое время, когда всё что угодно может переломить ход сражения, и склонить чашу весов в любую из неистово сражающихся сторон, к ним подоспеет подмога. Он сперва с высоты телеги заметил, и только потом уже понял, что это именно стороны леса, оттуда, откуда торчал хвост ещё не до конца показавшихся из него обоза. Огромной гурьбой несётся толпа полуголых, ободранных в кровь мужиков, вооружённые кто чем, придётся: кто сжимал в руках ордынскую саблю, кто вцепился в копьё или щит, другие, совершенно безоружные, подбирали оружие прямо на бегу, ведь убитых вокруг было много. Но были и такие, что, обезумев от злобы и накатившей на них ярости с жаждой мести, без устали рвались в перёд с одними только голыми руками, совершенно игнорируя лежавшее повсюду оружие. Большим своим числом падая на землю пронзёнными, и изрубленными на лоскуты, но всё-таки успевая напоследок обнять в смертельном объятии и своего убийцу.

Теперь с исходом боя было всё ясно! Такого не ожидал никто, не дружинники, ни тем более сами кочевники, что несколько сотен взятых ими в полон рабов, перебьют всю охрану и так вовремя подоспеют к своим на подмогу.

Лутоня в очередной раз с тревогой посмотрел в сторону деревни, что же там сейчас происходит? Но со своего места ему ничего было не разобрать. Ясно только одно! Никто не мчится в их сторону, врагов не видать, но и своих так же не видно. Он стрелой понёсся к своим воинам, вскочил в опустевшее седло первого попавшегося на пути скакуна и забрав с собой тех, кто был сейчас неподалёку, немедля понёсся с ними на выручку к своему воеводе. Но не успел он доскакать до первой деревенской околици, как его взору открылась гора изрубленных трупов, над которой тяжело переставляя ногами, ходили уставшие воины, и не церемонясь втыкали то в одного, то в другого, свои копья с мечами.

– Как там у тебя? – не сразу расслышал он крик своего воеводы, что в это время вместе с Лихо стоял чуть в стороне от остальных.

Соскочив с коня, он сразу же поспешил к нему и только подойдя вплотную, совершенно опешил. Нет, он тоже, конечно, был частично испачкан в крови, по большей частью чужой. Но в тех местах, где вражьи сабли и копья всё же нашли лазейку в доспехе и добрались до его тела, выступала и своя собственная. Но то, как выглядел их воевода, это было сложно передать даже словами. Он словно в кровавой реке целиком искупался! И эта, ещё совсем свежая кровь, не успев до конца засохнуть, стекала с его насквозь промокшей одежды, даже оставляя под ним небольшие лужицы. Лутоня резко перевёл взгляд на второго, но тот выглядел вполне обычно, как человек побывавший в сражении: царапины, синяки, опухшее ухо, кровоподтёки, имеется несколько серьёзных вмятин на зерцале1. Но в целом, ничего серьёзного!

А этот же словно в кровавой бане побывал! Он даже сперва испугался, что он весь изрублен, и на нём нет ни единого живого места, что не подверглось бы избиению. Но на удивление, голос у того был бодрый и чистый, да и на ногах своих стоит, как ни в чём не бывало. И на выпученные от удивления глаза Лутони, даже не реагирует.

Тогда он снова задал немой вопрос, на этот раз Лихо, взмахнув рукой на воеводу, но тот промолчав, лишь отвёл глаза в сторону. Дав этим понять, что у него лучше о том не спрашивать, а хочешь ответа, то к воеводе и приставай.

Тут затянувшееся молчание перебил сам воевода, который всегда после битвы задавал один и тот же вопрос. – Что там у нас с потерями?

После ухода брата, Яга обернулась к своей работнице, что всё это время тихо сидела за печкой, не показываясь им на глаза. – Луша, собирайся в дорогу!

Только хлопнула плотно закрывшаяся за Кощеем дверь, та наконец-то вышла из своего закутка. – Мы куда-то отправляемся?

– Нет, только ты.

– Но тётушка… – взмолилась девица. – Ты меня прогоняешь?