– Завтра? Завтра мне уже желательно за реку переправиться. Сегодня решить, во что бы то ни стало необходимость крайняя. Дело государственное…

– Ничем не могу помочь, – каким-то сдавленным голосом проговорил человек и скрылся за дверью.

– А мне помогать не надо, – после некоторого озадаченного молчания загремел Иннокентий уже в полный голос. – Я, может, сам помочь желаю. По причине, что драпаем по всем направлениям, заместо «стальным кулаком по территории противника».

– Это кто тут пораженческую пропаганду разводит? – раздался за спиной голос первого секретаря, только что вернувшегося от военкомата, где длинной напутственной речью он проводил старенькую полуторку с двумя десятками добровольцев на сборный пункт в соседний район. – Не драпаем, а отходим на заранее подготовленные позиции. А потом уже стальным кулаком. Ты, что ль, Иннокентий? Лучший охотник в районе, а разобраться в простой тактике не можешь. Говори, чего пришел? Мне еще в МТС надо успеть.

– Чего там разбираться? Заготовленные позиции уже под Смоленском оказались. Ты мне лучше вот что скажи, товарищ первый секретарь нашей районной руководящей партии. Сколько в танковом полку должно боевых машин находиться? И сколько, к примеру, золотишка потребуется, чтобы их изготовить в полном комплекте? Чтобы они от нонешних позиций в самое логово врага двинулись.

– Зачем это тебе?

– Ты поначалу скажи, а потом уже я объяснения дам.

– Ну, если честно, не знаю я, сколько в танковом полку техники находится. Десятка три, меньше вряд ли. На танковую колонну пожертвовать хочешь? А что, мысль интересная. В соседней области колхозники на самолет личные средства вложили. Если поднатужимся, на танк вполне наскребем. Надо будет на бюро обсудить. Оформим как почин лучшего охотника района. Какой взнос делаешь?

Иннокентий что-то подсчитывал в уме, загибая пальцы. Потом сказал: – Ежели тридцать, по килограмму за штуку, считай, почти два пуда. Может, еще и на самолет останется. Объявляй, товарищ секретарь, на своем бюро, что Иннокентий Рудых тридцать килограммов золота на оборону Советского Союза от немецких фашистов безвозмездно передает. Сообщай, куда и в какое время доставить? И охрану, после того как передам, обеспечь. Мало ли чего.

Секретарь подошел к Иннокентию вплотную, потянул носом.

– Вроде трезвый… Неудачное ты время для шуток, дорогой товарищ, выбрал. Я сейчас мужиков на фронт провожал. По-хорошему – духовой бы оркестр, лозунги соответствующие. Так куска сатина для оформления не отыскали. Все подчистую выгребли со складов для победы. А ты – золото. Сколько, говоришь? Тридцать килограммов? Да весь наш район со всеми потрохами… Три кило хватит. Не знал бы я тебя за серьезного мужика, попер бы отсюда, чтобы душу не травил. Чего тебе в голову стукнуло? Об сучок, что ль, приложился?

– Нелюбитель я шутковать. Если по правде речь вести, не навались немец такой силою, хрен бы я тебе слово сказал. Пускай бы себе лежало, где лежит, до справедливого времени. Его бы, ежели по-хорошему, не на танки, а народу на облегчение от нашей такой беспросветной жизни. Только без танков полный шандец может получиться. Тыщи народу уберегут. Готовь охрану, секретарь, через неделю тридцать килограммов прямо тебе в кабинет доставлю. Меньше чем через неделю не управлюсь.

– Ты что, никак Чикойское золото отыскал?

– Его.

– Давно?

– Порядком.

– Знаешь, что за сокрытие государственных кладов полагается? – почему-то шепотом спросил секретарь.

– Какое такое сокрытие, ежели я его на сопротивление фашизму передаю? – тоже понизил голос Иннокентий.

– А если там больше, чем тридцать килограммов?

– Может, и больше.

– А ты только тридцать?

– Ну.

– Остальное пусть лежит?

– Пускай.

– Про запас?

– Про запас. Мало ли чего. Сколь у нас с начала веку потрясениев разных было. А до конца еще далеко. Глядишь, снова пригодится.

– Вот что, гражданин Иннокентий Рудых… Прикажу я тебя сейчас под арест, а потом под конвоем до самого… Где оно там у тебя?

– Кто ж его знает? Под конвоем и вовсе в другую сторону можно наладиться.

– Ясно. А если я с тобой? В единственном числе. Для партийного контроля. Чтобы все до грамма…

– У меня на этот случай, гражданин секретарь, свой контроль имеется.

– Интересно. Кто такой?

– Совесть.

– Ты еще Бога помяни.

– Чего его без дела поминать. Он и так все видит.

– Ты это серьезно?

– Серьезней некуда.

– Не думал я, Иннокентий, что ты такая запутанная личность. А я тебя еще в партию намечал принимать.

– Без надобности.

– Думай, что говоришь.

– Без надобности я ей. Сроду, кроме себя, никем не руководил. Да и сам в поводырях не нуждаюсь. Ну, нести золотишко или повременить еще, пока немец под самую Москву не подойдет?

– Быстрее чем за неделю не обернешься?

– Дожжь наладится, и за неделю не обернусь. Места наши – сам знаешь: не болотина, так осыпь. Да и вода нынче дурная – прет почем зря. Ты бы мне коня доброго приказал. Карька моя все ноги посбивала.