– Надеюсь, что-то хорошее? – усмехнулась Маша. Очевидно, вопрос был риторическим, потому что, не дожидаясь ответа, она добавила: – Я тоже о вас слышала, Игорь.

– Даже могу себе представить, что именно, – в свою очередь хмыкнул я.

– То же, что и все в Ордене, – повела плечиком девушка. – Проходите, – на полшага отступив в сторону, указала она мне на приоткрытую дверь за колоннами – высокую, деревянную, при массивной медной ручке в виде бараньей головы с до блеска натертыми изогнутыми рогами.

– Мне нужно переговорить кое с кем из воспитанников Интерната, – сообщил я, когда мы уже оказались внутри здания. Вроде бы негромко сказанные слова гулким эхом разнеслись по пустому коридору.

– Да, мне звонили из штаб-квартиры, – подтвердила девушка. – С кем именно? Сейчас каникулы, многие дети разъехались по домам.

– Как мне сказали, эти трое – здесь. Хмельницкая, Кузьмина и Радкевич…

– Насчет Леши – надо уточнить, – задумавшись на миг, отметила Маша. – А девочки должны быть у себя. Проводить вас к ним?

– Если можно, сперва расскажите мне о них пару слов, – пришла мне в голову идея как-то подготовиться к разговору – ну, лучше поздно, чем никогда.

– Тогда, может быть, не на ходу? – обвела моя собеседница неуверенным жестом коридор. – Зайдем в учительскую? – указала она на дверь, мимо которой мы только что прошли.

– Как скажете, – не стал возражать я.

– Чаю? – предложила Маша, едва мы переступили порог учительской – просторной комнаты, расчерченной в своего рода лабиринт тремя длинными письменными столами и диванчиком у стены. Два ее окна – больших, с галереей разномастных кактусов на подоконниках – как видно, выходили в сад. Ветви яблонь с мелкими, салатового цвета плодами – то ли еще совсем незрелыми, то ли просто дичкой – свисая, почти стучались в стекло.

Веяло прохладой – старательно трудился кондиционер – так что теплое одеяние хозяйки было здесь более чем уместным – как и ее любезное предложение.

– Не откажусь, – кивнул я, успев поежиться от резкого перепада температур.

– Присаживайтесь, – указала мне девушка на диванчик, сама же направилась к белому чайнику на дальнем столе – по дороге, лавируя среди мебели, ей пришлось выписать весьма замысловатую змейку. – Я сразу не спросила, не хотела в коридоре: а что, собственно, случилось? – поинтересовалась она, поднимая с пола початую пятилитровую бутыль и наполняя из нее чайник. – Что-то зачастили к нам проверки.

– Зачастили? – приподнял брови я.

– То Белоголовцев приезжал, то вот вы теперь…

– Федор Федорович приезжал в Интернат? – не сумел скрыть того, сколь интересной показалась мне эта новость, я. – Когда?

– Недели две назад. С директором на повышенных тонах говорил. Что-то о Скачках и об отживших свое традициях… Если что, я не подслушивала, – вскинула голову она, очень мило зардевшись. – Но временами дискуссия у них там такого накала достигала, что, наверное, в штаб-квартире было слышно…

– Я на повышенных не буду, – с успокаивающей улыбкой заверил собеседницу я. – И, собственно, не с проверкой. Просто нужно задать ребятам несколько вопросов. Речь вообще не об Интернате, о другом месте. Они… они могли кое-что видеть или слышать – сами не поняв что, – вспомнилась мне удачная формула за авторством Виктора. – Подростки часто замечают то, что ускользает от внимания более старших, – добавил я уже от себя.

– Девочки наши мало где бывают, – неуверенно заметила Маша. – Да и Леша не так часто выбирается за забор Гимназии… Ну да ладно. Что конкретно вас интересует?

– Все, что вы сочтете нужным мне рассказать, – развел я руками. – С тем, чтобы я мог лучше понять этих ребят. Не брякнул ненароком в разговоре с ними чего-нибудь нежелательного… – последнего я, признаться, не особо опасался, но для моей собеседницы аргумент как раз прозвучал убедительно.

– Хорошо, – кивнула она, беря со стола планшет и включая его. Затем, проследовав по лабиринту в обратном направлении, хозяйка протянула гаджет мне: на экране была фотография школьницы в форме Интерната – девочки лет пятнадцати, обладательницы прямых светлых волос, плавно спадающих ниже плеч. – Вера Хмельницкая, ученица девятого – теперь уже предвыпускного, десятого класса, – пояснила хозяйка. – Формально же у нас тут государственная программа, а значит, стандартная одиннадцатилетка… В иерархии Ордена у Веры всего лишь первый градус, но от того, что Машина ее игнорирует, она, по-моему, особо не огорчается. Оба родителя – Столпы – насколько я помню, посвященные третьего градуса: по разу были на миссии, сейчас живут «в миру». Обычно Вера проводит каникулы с ними, но этим летом предпочла остаться в Интернате.

– Поссорилась с родоками? – предположил я.

– По ее словам, нет, – покачала головой Маша. – У нас есть чем заняться в каникулы, многие дети не разъезжаются. К тому же… – в этот момент звякнул, вскипев, чайник, и, не договорив, девушка направилась к нему – по все той же замысловатой траектории. – Вам сколько сахара класть? – спросила она меня уже с другого конца комнаты.

– Не надо сахара. Но чай, если можно, черный.

– Только черный и есть, – сообщила хозяйка, закладывая по треугольному пакетику в две высокие темно-синие чашки и заливая их кипятком.