– Забей, долго объяснять.

– Угу. Знаешь, Эван, гореть тебе в огненной реке вечно, если ты кого-то научишь делать эти бутылки с шампанским.

– Согласен.

Заметил наверху башни Брина и Иллу, которые пялились на меня, и махнул им рукой. Магичка посмотрела вниз и быстро отвернулась. Подумалось, что сегодня всё-таки кто-то проблюётся.

***

Когда малой за ужином сказал, что по нашим следам могут прийти смертельные неприятности, у меня в мозгу что-то щёлкнуло и я отчётливо понял, он на все сто прав. Как раньше такому опытному оперативнику, льстил себе всё-таки, не пришли такие простые выводы? Усталость, наверное. Подросток выдал истину, которая лежала на поверхности и никому из нас не пришла в голову. Стыдно.

Потом, когда утром Эван, позвал за собой, у меня даже мысли не возникло отмахнуться от него. За это время он заставил относиться к себе серьёзно, как к члену отряда. Странно, вроде бы ничего не сделал такого, но его рассудительность, ответственность, умные проницательные глаза не позволяют видеть в нём ребёнка. Он опять поступил максимально разумно. Позвал меня поговорить наедине и натолкнул на мысль о засаде, после чего и выдал вполне разумный действенный план. Честно сказать, такое решение в голову бы мне не пришло.

Я даже не могу сказать, за сколько минут нас порвали, если бы мы вышли из башни. Три упыря, пять скелетов и два тёмных мага. При правильной засаде эта компашка вполне способна похоронить отряд захвата особо опасных. А там лошпетов нет, не живут они там долго. Если мы как-то выберемся, то все будем должниками Эвана.

Эти мысли гуляли у меня в голове, пока стоял за наспех возведённой баррикадой из стола, стульев, полок, бочек, другой габаритной утвари, и смотрел, как дверь крушат топоры скелетов. Понимая, что держаться двери осталось недолго, я мысленно прощался с этим миром, со своей непутёвой жизнью. Больше двадцати лет носился по этому лесу за отбросами и преступниками, не нажил ничего, всё спустил на кабаки. Дом и тот родительский, жены нет, детей нет. Ни хрена после меня не останется.

Ребят жалко. Если я и Петр успели пожить, уже немолодые, то Илла ж только из академии, практику проходит. Эвана жалко больше всех, зелёный ещё совсем и попал непонятно за что. Вообще, вся его история - это череда случайностей, смертельных для него. Он же не виноват, что дебильный жребий его выбрал, и не виноват, что не позволил себя сожрать и сюда бежал, не виноват, что с нами встретился, что у нас это здание дурацкое.

Когда дверь упала, мысли выветрились из головы, осталось только бить и защищаться от ударов. Упыри лезли вперёд, пытаясь прорвать оборону, если им удастся, это конец. Успокоить упыря тем оружием, что мы имеем, практически нереально. У нас в руках лёгкие походные топорики, это надо метко и удачно попасть, чтоб пробить толстый череп и повредить мозг. От других ран упырям ни холодно ни жарко. Секунд через десять пришлось выпустить рукоять топора, онзастрял в ране, и выхватывать меч. Илла работала на пределе своих возможностей, но опять же, упыри очень плохо поддавались магии. В общем, дело было очень плохо, часть баррикады уже развалилась.

И тут грохнуло за порогом башни. Нас с Петром ветром приподняло и швырнуло к дальней стене. Хорошо, что прикрывались щитами в этот момент. Когда очухался и посмотрел на свой щит со стороны взрыва, даже мат застрял в горле. В нём торчало штук десять гвоздей и другой ржавой хрени. Часть этого мусора пробила крепкую броню и выступала с внутренней стороны. Осмотрев себя на предмет ранений, увидел гвоздь, застрявший в груди, хорошо, что не глубоко. Он пробил щит, кольчугу и встрял в толстую стёганую куртку. Обычный гвоздь? Заметил несколько глубоких царапин на наручах.

Посмотрел на Петра, вроде бы нормально, приходил в себя, при беглом осмотре крови не видно. Его щит тоже был похож на мой, а на шлеме виднелась внушительная вмятина. Поднялся и залюбовался видом, если можно так сказать. Стол, который недалеко отъехал от входа, был весь в дырочку и красиво пропускал через себя свет. Повернул голову на Иллу. Она замерла на лестнице, откуда бросала заклинания в упырей и скелетов, и держала щит. Стояла с поднятыми руками и смотрела в полном афиге в проход. Ладно, и что же там?

За двадцать лет службы я такого не видел. Упыри превратились в фарш, скелеты - в костную муку, а их доспехи - в кусочки железа. Утрирую, но не сильно. Что это взорвалось? Тёмные что-то применили? Зачем им бить по своим, когда победа была так близка, ещё минуты три боя, и всё. А что с ними, кстати?

Пробираться по морю крови и мяса не хотелось, решил подняться наверх, проверить Эвана и осмотреться. Показал пришедшему в себя Петру занять оборону. Илла тоже пришла в себя и опустила щит, я прошёл мимо неё и услышал, как она последовала за мной.

Картина, открывшаяся с третьего этажа, была сказочно мрачной. Того, что находилось под башней, я не видел. Я смотрел на Эвана, который одним коленом прижимал тёмного к земле. Левой рукой держал за одежду, а правой приставил нож к горлу мага. Некромант слабо шевелился и пытался вывернуться, шарил руками по земле. В следующую секунду мальчишка вонзил лезвие в горло противника. Поднялся на подрагивающих ногах, осмотрелся, наклонился, выдернул нож и пошёл ко второму магу, который лежал на животе, раскинув руки и ноги. Подошёл, сел сверху, приставил лезвие к основанию черепа и зарезал тёмного. Посидел, встал и нетвёрдой походкой пошёл к дереву. Потом прислонился к нему спиной и сполз на землю, что-то забубнил себе под нос. Мелькнула мысль, что он сошёл с ума, но Эван поднял окровавленную руку и махнул нам. Рядом опустошала желудок Илла.