В конце концов, мама встала из-за стола и начала убирать посуду, а папа потопал в спальню, взяв ещё пару бутылок пива. Мама провела остаток вечера, яростно убирая на кухне и жалея о каждой минуте свой жизни до этого самого момента. А папа пил пиво, пока не погрузился в блаженное беспамятство. Потом они пошли спать, не понимая, что с ними не так. Или, по крайней мере, не заботясь о том, как это исправить. И завтра всё это должно было начаться снова.

А я должна была унести это с собой, потом бороться с этим всю ночь и ещё завтра, снова и снова, до скончания дней. Это воспоминание я положила в воображаемый рюкзак, который я носила с детства, вместе с другими воспоминаниями, никогда не покидавшими меня.

Завтра я пойду на работу и расшибусь в лепёшку, чтобы максимально хорошо сделать мою работу, включая каждую ее, даже самую маленькую, деталь. Я очень постараюсь не закончить так же, как мой папа, который не ценил постоянную работу и не заботился о светлом будущем. И я обещала себе, что никогда не превращусь в мою мать, которая никак не хотела отстать от папы, и которую не волновал тот недуг, который мешал ему работать и добиваться успеха. Я была готова поклясться, что не буду придираться и не буду жестокой только ради жестокости.

Я всегда буду любить своих родителей, но я не позволю себе стать ими.

Что касается сегодняшнего вечера? Я буду рисовать.

После того, как я уехала от родителей, я практически вползла в свою квартиру. Я подумывала о бутылке вина, но потом вспомнила, как папа унёс в спальню упаковку из шести банок пива, и не смогла примириться с идеей о том, чтобы также утопить свои печали в алкоголе.

Вместо этого я поставила свой любимый плейлист, достала диетическую колу и краски. Несмотря на работу с утра и моё безответственное обещание Вере встретиться в спортзале ещё раньше, я не отходила от холста до одиннадцати вечера.

И когда я, наконец, закончила выплескивать свои эмоции и расстроенные чувства, и выражать всё то, что я не сказала, чего не думала и чего не хотела, чтобы кто-либо знал, я отступила от мольберта и сделала глубокий вдох, чтобы выровнять дыхание.

Наконец-то передо мной был не вариант Эзры. Я не прорабатывала мелкие детали, такие как глаза или ресницы, или губы. Я не стала рисовать ничего реалистичного, привлекательного или милого.

Это были просто яркие мазки. Красные, синие и жёлтые. И пятна: оранжевые, зелёные и чёрные.

А потом только чернота, чернота, чернота.

И сверху красные мазки.

Цветов было так много, что у меня заболели глаза, а потом, когда я добавила ещё цветов, всё стало чёрным, и мне захотелось заплакать.

Я оставила кисти не мытыми и не стала чистить палитру. Я повернулась спиной к комнате, так как у меня просто не осталось энергии разбираться с ней сейчас.

Беспорядок останется ждать меня здесь до утра, также как и эта комната и все остальные картины в ней.

Я облокотилась о дверной косяк на какое-то время, осматривая комнату уставшими расстроенными глазами. Часть меня хотела бросить рисование. Это было довольно болезненное хобби. Оно забирало значительную часть моей души, заставляло меня признавать слишком многое. И ещё оно собирало воедино осколки и части меня, которые я так отчаянно пыталась скрыть от всех остальных.

С одной стороны, это было хобби, но оно также ощущалось как нечто большее. Оно казалось мне глубже и стабильнее, чем что-либо в моей жизни. Но больше всего оно ощущалось, как единственная возможность достигнуть душевного равновесия, которое мне было крайне необходимо.

Когда я, наконец, уснула, у меня на глазах были слёзы, но если бы вы спросили меня, почему я плакала, я бы не смогла ответить.

Может быть, это было из-за моих родителей, которые не могли нормально относиться друг к другу.

Может быть, из-за меня самой и моего перманентного одиночества, невозможности найти достойного парня и довольно реальной перспективы остаться одной на всю оставшуюся жизнь.

Может быть, это было из-за искусства, которое так много для меня значило и являлось творческим выходом для моих эмоций, что, как я очень надеялась, должно было собрать сломанные кусочки моей души.

А, может быть, это было из-за того, что я знала, что я не способна уладить ни одну из преследующих меня проблем. Я не могла исправить брак своих родителей или заставить их уважать друг друга. Я не могла заставить Того Самого неожиданно появиться в моей жизни и сбить меня с ног. Я не могла заставить мистера Такера сделать меня руководителем хорошего проекта. Я не могла заставить моих коллег уважать меня и воспринимать мои идеи серьёзно.

Всё для меня казалось невозможным. Всё кроме рисования.

ГЛАВА 11

В понедельник утром в офисе было так же тихо как на похоронах. В любой другой день недели люди возбуждённо перемещались вокруг, движимые желанием побыстрее сделать свою работу, и возбуждённые всем тем, что им надо было сделать до обеда.

Но, не по понедельникам.

В этот день в офисе не было настойчивого гудения как в остальные дни недели, вместо этого люди ковыляли между своими столами и принтерами, попивая кофе на ходу. Выражения их лиц были унылыми и неискренними, а в медленно моргающих глазах отражались воспоминания об их любимом выходном, который неожиданно умер прошлой ночью.