Вспомнив о бывшем, я невольно поджала губы. С момента, как Кирилл выгнал его из моей крохотной квартиры перед Новым годом, прошло уже полгода. Полгода, за которые он ни разу мне не позвонил и не поинтересовался, как у меня дела. Да ладно я… Его собственный ребенок не интересовал. Насколько я знала, подружку мою, Полинку, с которой он кувыркался у меня за спиной, Климов бросил и укатил в другой город. Полина даже пыталась наладить со мной отношения, вот только я перестала быть прощающей всех и каждого дурой. И во многом это произошло благодаря сидящему напротив мужчине. Мужчине, который, не спрашивая, забрал меня, моё сердце, душу, и… моего ребенка.

– О чем задумалась? — спросил Кирилл, видимо поймав в моем взгляде мелькнувшую на одно лишь мгновение грусть.

— Подумала о Диме, — честно призналась я, хоть и понимала, что Кириллу мой ответ не понравится.

Так и случилось. С силой сжав в руке вилку, он гневно выговорил:

— Забудь ты о нем. Он бросил тебя, Катя.

— Я знаю, но… — попыталась возразить, но он перебил меня:

— Ярослава моя дочь. В свидетельстве о рождении я записан отцом. А этот Климов — никто. Момент из твоего прошлого, который ты должна забыть. Забыть, Катя.

Он был прав. И всё же… больно было осознавать, что настоящему отцу плевать на Яську.

— Ты услышала меня? — жестко выговорил Кирилл.

Я посмотрела на него и кивнула.

— Обещай, что не будешь искать с ним встречи.

— Обещаю, — сказала и поднялась со своего места. И тут же услышала плачь Яси. — Пойду к ней, — вздохнула и подошла к Кириллу. Положила руку на его плечо и погладила. — Ты прав. Ты прав, Кирилл.

Встретившись с его взглядом, снова кивнула в подтверждение собственных слов.

Он прав. Конечно же, он прав. Вот только желание встретиться с Димой никуда не исчезло. Просто посмотреть ему в глаза и спросить: почему ты так поступил?

— Катя, — когда я была уже у двери в спальню, окликнул меня Кирилл.

Я обернулась. Он стоял, привалившись к косяку плечом. Высокий, темноволосый, он был красив той мужской красотой, что заставляет женщин совершать идиотские поступки по завоеванию таких как он. Как, например, его бывшая девушка, только-только оставившая его в покое.

— Да?

— Просто помни, что я люблю тебя. Что бы ни случилось.

Сказал и, не дожидаясь от меня ответа, снова скрылся в кухне.

Я же, совершенно сбитая с толку, вошла в спальню и включила свет.

В груди прочно засело странное, совершенно ничем не подкрепленное чувство чего-то нехорошего.

— Ну что ты, моя малышка? — подняв дочь, я поцеловала её в мокрое личико и покачала. — Сейчас мамочка тебя покормит. Сейчас всё будет хорошо.

Кирилл никогда не завтракал дома, предпочитая по дороге на работу заезжать в кофейню и брать крепкий черный кофе и круассан. Такая вот традиция. На мои попытки как-то изменить это, предложения готовить на завтрак что-то более существенное и правильное, он говорил, что привык. И привычки он свои не меняет. Мне пришлось смириться. К тому же, с рождением Яси, когда каждая минута тишины и спокойствия была на вес золота, я оценила возможность поспать чуточку дольше.

Но сегодня мне не спалось. На часах не было и шести. Услышав шум, я встала, накинула халат и вышла в коридор. Кирилл уже обувался у двери, держа в руках барсетку.

Увидев меня, он вопросительно кивнул.

— Ты чего не спишь? — почти шепотом спросил он.

— Доброе утро, — зевнув, выговорила я. Подошла ближе и поцеловала его. — Ты чего так рано?

— Сроки горят, — ответил, как-то устало тряхнув головой. — Тендер через неделю. Если я его проиграю, компании грозят большие убытки.

— Не проиграешь.

Я пригладила его растрепавшиеся волосы и улыбнулась.

— Надеюсь, — притянув к себе, Кирилл поцеловал меня, а после, не выпуская из плена рук, ткнулся носом мне в шею. — В любом случае, у меня есть ты, — совсем тихо произнес он.

— Кирилл, ты… — я хотела сказать, что он ведет себя как-то странно, но тут из спальни донесся плач Яськи.

— Иди, — он отпустил меня. Посмотрел в глаза и выдохнул.

— До вечера?

— Да. Я позвоню. Запри за мной, — сказал он и вышел на лестничную площадку.

Едва Кирилл ушел, я отправилась к Ясе. Подойдя к кроватке, улыбнулась дочери, и та, увидев меня, вмиг перестала плакать.

— Доброе утро, зайка. И чего это мы плачем? — Меня переполняла безумная нежность каждый раз, когда я смотрела на свою кроху.