Я проворочалась в постели с час, и, оставив безрезультатные попытки, снова включила бра. Подошла к кровати Яси. Смотрела на неё, сладко спящую, и думала о том, что было бы, не встреть я Кирилла той зимней ночью. Где бы мы были сейчас с Ярославой? А где была бы та, другая Катя? Скорее всего, была бы жива. А значит, у её сына была бы мама.

— Доброе утро, — я вошла в гостиную как раз в тот момент, когда Кирилл натягивал футболку.

Обернувшись, он смерил меня недовольным взглядом.

— Доброе, — будто бы нехотя ответил.

Выглядел он так себе. По всей видимости так же, как и я, не сомкнул глаз. Я подавила в себе желание подойти и обнять его, пригладить растрепавшиеся волосы, поцеловать, пытаясь вселить уверенность, что всё будет хорошо. Между нами — так точно. Но я не стала делать ничего из того, о чем подумала — так и продолжала стоять, оперевшись бедром о подлокотник дивана.

— Прости меня, Кать, — шумно выдохнув, Кирилл потер руками лицо и сам подошел ко мне. Привлек к себе и коснулся моего виска губами. — Всё это очень сложно, понимаешь?

— Конечно, понимаю, — я погладила его по плечам. — Но, Кирилл, ты должен подумать о том, что… — он вновь не дал мне договорить — приложил палец к моим губам и качнул головой предупреждающе.

— Не начинай, Кать. Я тебе всё сказал. Мне жаль Катю. Вчера, когда мне сообщили, это было так… даже не знаю, как объяснить. Я хотел жениться на ней. Я думал, что у нас будет ребенок. И вдруг её не стало. Я был сбит с толку. Не знал, что мне делать. Вернулся домой, а тут ты… Прости, не хотел на тебе срываться.

— Ничего страшного, — ответила я.

Как ни странно, но я понимала, что он пытается мне объяснить. И понимала даже то, что он пытался от меня утаить, а именно то, что чувства, пусть и не такие сильные, как раньше, у него к этой девушке все-таки еще оставались. Узнать о смерти человека, с которым ты еще недавно хотел провести всю оставшуюся жизнь, растить детей… Я даже представить себе не могла, насколько это больно. Больно и дико страшно.

— Кирилл… — Я вдруг представила, как мне улыбается Яська, услышала её заливистый смех, практически ощутила бархат её кожи, а после снова вспомнила о сыне Кати. Отправят ли его в дом малютки, или всё же кто-то из родственников сможет его забрать?..

— Кирилл, почему ты так уверен, что ребенок Кати не твой? — спросила и тут же почувствовала, как Кирилл напрягся и выдохнул.

— Потому что не мой. Кать, давай закроем тему. Забудь.

— Я не могу забыть! — повысила голос и тут же сбавила тон, пытаясь говорить как можно более спокойно: — Вы были вместе, вы с ней спали. А то, что она заявила тебе, что ты не отец… Это могло быть в действительности сказано со злости. Во время ссоры можно такого наговорить…

— Да что ты никак не успокоишься! — буквально прорычал Кирилл и, отпустив меня, уселся на диван. Затем глянул тяжелым, злым взглядом и произнёс: — Ребенок Кати не может быть моим, потому что я не могу иметь детей, Кать!

Меня будто оглушили.

— В смысле? — потрясённо покачала головой.

— В прямом, — продолжая смотреть на меня, сказал Кирилл. — Я не могу иметь детей. Не могу, Катя! Поэтому то, что будет с этим ребенком, меня не интересует! Ко мне Катин сын не имеет никакого отношения. Я сказал тебе это ночью, повторяю ещё раз: никакого. Пусть мой дружок его воспитывает, раз Катька к нему в постель прыгнула! — Он снова встал и нервно провел ладонью по волосам.

— Но твой дружок сбежал! А этот малыш ни в чем не виноват! Если его в Дом малютки отправят, что будет?! Так не правильно!

— Ничего не будет! Он будет жить в Доме малютки. Всё! И перестань мне давить на мозг своим «неправильно»! В нашей жизни много чего приходится делать неправильно!

— Но он мог бы быть и твоим сыном, Кирилл.

Услышанное никак не желало укладываться у меня в голове. У Кирилла не может быть детей? Не может… И, судя по всему, узнал он об этом не так давно. Потому что… В противном случае бросил бы мать этого мальчонки раньше. Но он не бросил. Глядя на Кирилла я снова и снова понимала — нельзя. Он же любил этого ребенка. Когда думал, что он его. И вот так…

— Как выяснилось, не мог. Он не мой сын, — кинул на меня злой взгляд. — Мне не нужны чужие дети, Катя! — приблизившись, процедил он мне в лицо.

— Но Ярослава тоже не твоя, — едва не плача, просипела я. Вдруг всё начало рушиться. Карточный домик, что я выстроила, рано или поздно должен был рассыпаться. Сказок не бывает. Не бывает, и я изначально знала об этом. Вот только не думала, что это может случиться так скоро.

— Яся — моя, — сказал он тихо, но твёрдо. Ухватил меня за плечи, притянул к себе ближе и повторил: — Яся — моя дочь, я люблю тебя. Я люблю её. Ты это должна знать, всё остальное — не важно. Вы — мои. Вот и все. А остальное… Мне плевать, где будет расти ребёнок Кати. У родственников или в детском доме — плевать. И ты должна забыть об этом.