— Ах, да? — я скрещиваю руки на груди, глядя на нее сверху вниз. — Раз уж мы говорим начистоту, не могла бы ты сказать, что у тебя в куче трусиков? Не так давно ты выглядела, будто увидела привидение.

Ее губы стали тонкими.

— Я... я... ну, я...

Я усмехаюсь, делая еще один шаг к ней.

— А, вот ты и попалась, грязная девочка. Мне было интересно, куда бы ты двинулась.

Ее пухлые губы приоткрываются, когда она глубоко вдыхает. Этот румянец, окрашивающий ее кожу, усиливается, если это возможно, и это заставляет меня чертовски сильно затвердеть.

Очнувшись, она двигает головой и делает угрожающий шаг ко мне.

— Все в порядке, — рычит она, тыча в меня красным ногтем. — Я просто не ожидала увидеть тебя здесь, вот и все. Даже не ожидала, что меня пригласят сюда... что бы это ни было, — она дико обводит рукой комнату, показывая, что все еще не понимает, что это за место. — Вчера ты совершенно ясно дал понять, что это всего лишь на один раз. Конечно, я буду выглядеть так, будто увидела привидение! Я не хотела, чтобы все стало неловким.

Я обдумываю ее ответ. Я и не подозревал, что вчера был так суров к возможности повторения. Я привык к правилам и ясно выражаю свои намерения с девушками, с которыми сплю заранее во избежании каких-либо неверных представлений или разбитых сердец. Такое было, и это никогда не бывает красиво.

Не стану отрицать, что вчера я почувствовал, что слишком увлекся Маккензи. Прошло много времени с тех пор, как я ощущал себя таким довольным рядом с девушкой, когда мы не трахались. Сказать ей, что наше свидание было одноразовым, помогло мне заработать преимущество и перспективу, когда мне это нужно. Только сейчас я чувствую себя ослом.

Я сокращаю расстояние между нами и провожу пальцем вверх по ее нежной шее и по тонкому изгибу подбородка к губам.

— Думаю, что с тобой, грязная девочка, необходимо сделать исключение из моего правила.

Ее дыхание прерывается, когда мой палец проводит по ее пухлым губам. Ее глаза трепещут, и кажется, что она борется с желанием закрыть их и прижаться ко мне.

— П-почему? — выдыхает она так тихо, что если бы я не стоял так близко, то не услышал бы ее слов.

— Потому что Маккензи. Твоя киска божественна, и трахать тебя всегда будет на первом месте в моем списке приоритетов. Разве ты не согласна?

Я наблюдаю, как она резко втягивает воздух. Ее губы приоткрываются, но она не произносит ни слова. То, как я на нее действую, приводит меня в трепет. Моя ухмылка становится шире, когда я подхожу ближе. Я провожу глазами вверх и вниз по ее восхитительному телу в этом платье и, не в силах удержаться, нахожу выпуклость ее кремовой груди и глажу ее плоть подушечкой большого пальца. От чего я действительно умираю, так это от желания стянуть материал вниз и освободить ее грудь, которая, я знаю, больше, чем горсть, и взять один из этих бледно-розовых сосков в рот.

— Я задал тебе вопрос, Маккензи.

Подушечка моего большого пальца рисует круги на ее коже, отвлекая. Ткань опускается опасно низко, почти освобождая сосок.

Всхлип срывается с ее губ, и ее глаза закрываются, когда она произносит слово

— Да.

Ее соски затвердели, просто умирают от желания, чтобы их попробовали на вкус и пососали. Я чувствую запах ее киски; ее сладкий нектар разносится по душному воздуху и сводит с ума мою голову. Эта девушка, стоящая передо мной, пленит меня, и я даже не могу объяснить почему.

От моего внимания не ускользнуло и то, что она ответила на Маккензи и не потрудилась поправить меня. Я лукаво улыбаюсь.

Похоже, со мной действительно маленькая лгунья.

— То, что я хочу сделать с тобой, — рычу я прямо у ее уха, мои губы задевают раковину.

Дрожь пробивает свой путь через ее тело. Я провожу рукой по ее бедру и сжимаю изгибы.

Она громко сглатывает.

— Что хочешь сделать?

Крепко положив руку ей на поясницу, я прижимаю ее бедра к своему телу и трусь своим членом, который напрягается, чтобы уже выбраться из брюк. Я зарываюсь лицом в ее шею, утыкаясь носом в кожу и провожу языком по мочке уха. Она чертовски божественно пахнет. Как проблема и моя, все завернутое в сексуальную маленькую упаковку.

— Видишь вон то окно? — спрашиваю я ей на ухо, направляя ее голову к танцполу внизу. — Я хочу трахнуть тебя у этого окна. Хочу проникнуть так глубоко в тебя, так глубоко в твою киску, что тот, кто танцует внизу, увидит, как ты извиваешься и выкрикиваешь мое имя в стекло.

Руки Маккензи цепляются за мою грудь, в качестве поддержки. Ее ногти впиваются в мою кожу, когда она пытается удержать свои колени, чтобы они не подогнулись. Она представляет это. Представляет, как мой член входит и выходит из нее, в то время как сотни людей внизу ничего не подозревают, если только не будут наблюдать достаточно долго.