Подумав над своими словами, он осознал их правоту.

Более того, его омыла та тщетность, вызвавшая ощущение тошноты.

Не просто тошноты. Загнанности в ловушку.

Он чувствовал себя животным в силках.

Уинтер с силой ударила его по груди.

— Ты думаешь, я этого не знаю, Ник? Ты думаешь, я не чувствую, как тебя всякий раз тошнит от мысли, что ты застрял со мной? — она опять ударила его. — Ты Худший. Супруг. На свете.

На каждое из этих трёх слов она била его по груди.

Её голос окрасился раздражением.

— Если бы я могла разорвать эту связь, я бы так и сделала. Бл*дь, я бы сделала это, Ник… в мгновение ока. Но я не могу. Это так не работает. Разве ты ещё не понял? Так что прекрати винить меня. Это пустая трата времени. Для нас обоих…

Он схватил её за запястье прежде, чем она опять ударила его.

Затем его рот нашёл её губы, и он поцеловал её, всем своим весом вжимая в пол. Первые несколько секунд её тело оставалось напряжённым, сопротивление, злость и обида исходили от неё подобно густому запаху, полностью помутившему его разум.

Затем он куснул её губы клыками.

Она резко втянула воздух.

Затем отстранилась, уставившись на него.

Та боль в груди сделалась ослепляющей, когда он увидел её реакцию. Он чувствовал, как вздымается её грудь, видел, как широко раскрылись её глаза при взгляде на него. Её сине-зелёные радужки озарились изнутри, точно в них жил маленький яркий огонёк.

— Можно? — его голос звучал хрипло.

Уинтер моргнула.

Затем нахмурилась, недоверчиво взглянув на него.

— Можно? — переспросила она. — Ты, бл*дь, сейчас серьёзно, Ник? Ты невозможный… ты это знаешь? Ты реально самый эмоционально недоразвитый, незрелый, трусливый…

— Знаю, — прорычал он. — Всё это я знаю, Уинтер. Я тебя услышал. Я худший. Я, бл*дь, наихудший супруг на всём белом свете. Я сожалею, что ты застряла со мной… правда. Но я ни хера не могу поделать с этим… или с собой… и видимо, ты тоже ни хера поделать не можешь. Я сожалею об этом. Правда. Но нахер это всё… можно?

Когда она продолжила таращиться на него с сердитым неверием, Ник опустил голову, в этот раз легонько покусывая её шею, и почувствовал, как она вздрогнула; из неё выплеснулся завиток жара. Боль в его груди усилилась без предупреждения, заставив его дёрнуться.

В этот раз он слизнул достаточно её крови со своего клыка и застонал, мгновенно затвердев до такой степени, что уже не мог связно думать.

Он вжался в неё, запустив руку в её волосы.

— Может, так мы сумеем не поубивать друг друга, — хрипло и тихо произнёс он ей на ухо. — Может, это поможет хотя бы тебе не убить меня…

— Ты кусок дерьма… — произнесла она со слезами в голосе.

— Знаю.

В этот раз он не стал ждать.

Он опустил рот…

И полностью погрузил клыки в её горло.

Ник застонал, сделав первый глоток… затем второй… всё его тело отяжелело на ней, пока он пил.

Он осознал, что торопливо стаскивает с неё одежду, не отрывая рта от её горла, дёргает ткань с такой спешкой, которая пугала его самого. Он скользнул пальцами в неё, и Уинтер застонала, забившись под ним. Он застонал в ответ.

Боже. Она была влажной.

Она была охеренно влажной.

Она всхлипнула с неверием…

А потом Ник услышал её по-настоящему.

Он смог по-настоящему её почувствовать.

По нему пронёсся шок, когда её мысли громко зазвучали в его сознании, и её эмоции омыли его через кровь и яд, и вот уже он застонал по-настоящему, отрываясь от неё ровно настолько, чтобы стянуть рубашку через голову, а потом практически содрать с неё платье. Он пытался сделать то же самое с её бельём, когда Уинтер села, пытаясь помочь ему…

Его терпения хватило на несколько секунд.

Затем он содрал с неё лифчик, сорвал остатки трусиков, которые она надела не для него, и впился клыками в её плечо.

Она вскрикнула…

Затем он опять услышал её.

«Бл*дь. Бл*дь. Бл*дь… почему это должно ощущаться так приятно, чёрт возьми? Почему с ним это всегда так? Поцелуи, его член, то, как он трахается… теперь то, как он кусает. И он просто сделает это, а завтра найдёт какую-нибудь другую причину. Что бы он ни говорил сегодня, он снова тебя бросит, Уинтер».