Прошлым летом мы с Кириллом путешествовали по Италии, и тогда я даже не подозревала, насколько была счастлива. У меня была нормальная жизнь с ее обычными проблемами. Следовало ценить каждое мгновение, радоваться каждому дню, отпущенному мне на Земле.

Там, куда я, возможно, уже никогда не вернусь.

Карет на запруженной людьми площади было море. Как и самих людей в общем-то. Разодетая знать в шелках да мехах и горожане в одежде попроще. Пожилые пары, чинно двигавшиеся в сторону каменных арок, и юные девицы с порозовевшими от мороза щеками, спешившие попасть на арену, чтобы успеть занять места получше. То тут, то там звучали громкие голоса, а кое-где и взрывы смеха. Народ предвкушал захватывающее зрелище, и даже пасмурная, промозглая погода не смогла заставить горожан остаться дома.

Места для привилегированных зрителей располагались на нижних трибунах, с которых отлично просматривалась и арена, и затянутая синим шелком королевская ложа. В самом центре ее темнело два кресла, для короля и королевы. Еще несколько кресел (не таких помпезных) виднелись за ними — для самой мажорной знати.

Оставив нас на попечении стражи, Мэдок присоединился к остальным участникам. Я же, беря пример с леди, осматривала трибуны, то и дело убегая взглядом к ложе правителей.

Что, если они не возьмут его с собой? Или Теймен так и не отлипнет от своей госпожи? И даже если мне удастся с ним пересечься, что ему скажу? Правду? Нет, рискованно. Меня после вчерашнего общения с Мороком до сих пор дергает.

Вертальд, конечно, не собака и бросаться на меня не станет, но раскрыть может запросто. Не уверена, что мне хватит сил снова выкручиваться и изгаляться, пытаясь доказать, что я не такая.

Устала.

Врать, бояться и ходить по лезвию ножа.

Подперев подбородок кулаками, я продолжила бросать по сторонам взгляды, наблюдая за тем, как быстро заполняются трибуны. Как зрители шумят, предвкушают, волнуются.

Ждут.

Появления правителей и участников.

К счастью, ни те ни другие не заставили себя долго ждать. Затрубили фанфары (или как эти трубки у них называются), и в ложу рука об руку вошли Рейкерд с его несравненной Трияной. Королева опустилась в кресло первой, и я облегченно выдохнула, когда от придворных, топтавшихся сзади, отделился Теймен, чтобы усесться прямо на холодный камень у ног этой мегеры (нет бы приказать принести ему хоть какую-нибудь табуретку!).

Король, величаво кивнув зрителям, приветствующим его рукоплесканиями и громкими криками, устроился подле своей экс-асави, и остальные придворные тоже начали рассаживаться. В кресле позади Рейкерда я заметила молодого мужчину со странным, отсутствующим выражением лица. Точно такие же светлые волосы, как у короля, и льдистые, пустые глаза.

— Это и есть наследник его величества? — спросила у Винсенсии, сидевшей справа от меня.

Слева пристроилась Марлен, а она особой болтливостью не отличалась, поэтому ее нет смысла расспрашивать.

— Он самый, — кивнула наина. Подавшись ко мне, заговорщически зачастила: — Это с ним его всемогущество сражался на дуэли, — вздохнула печально. — Всем известно, чем закончился тот памятный бой.

— Не знаешь, что стало причиной ссоры?

Тиссон передернула плечами:

— Поговаривали, что виновницей ментальной битвы была некая леди, которую его высочество обесчестил, а герцог за нее вступился. С тех пор ментальные дуэли строго-настрого запретили. Мэдоку повезло, что Рейкерд его не уничтожил. Рад был бы, да только по тогдашним законам герцог имел полное право наказать насильника.

Ну, что-то мне подсказывает — у Рейчика все еще впереди. Не зря же он согласился на очистительный огонь для де Горта. Да и меня агитировал на месть. Вполне возможно, что и жеребчик действует с его подачи. И кто знает, какой еще козырь припрятан в королевском рукаве.

После того как народ расселся, на арену по очереди вышли все одиннадцать участников Охоты. Матис шел первым, в то время как Мэдок замыкал почетное шествие.

Зрители снова взорвались аплодисментами, еще более громкими, чем когда приветствовали короля и королеву. Распорядитель игрищ попросил всех примолкнуть, после чего объявил первую пару участников: Матису вменялось сражаться с мерзавцем де Стоуном.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — мрачно бросила Марлен, следя за тем, как остальные лорды расходятся и на арене остаются двое: весельчак-хальдаг и эта подлая гора мышц.

— Ставлю на брюнета, — хихикнула Одель, вместе с де Морсан сидевшая позади нас.

— А я буду болеть за графа д’Энгиена, — оптимистично проговорила Винсенсия. — Он такой душка!

Хальдаги выбрали оружие, и бой начался.

Я была уверена, что эта глыба быстро уложит на лопатки бедолагу д’Энгиена, но вышло все с точностью до наоборот. Граф оказался гибким и ловким, да и силы ему, как выяснилось, было не занимать. Рубился с противником легко, играючи, почти не напрягаясь. Еще и подзадоривал его постоянно, предлагая не спать, а скорей нападать. У де Стоуна от ярости уже явно мутилось в глазах, когда Матис в очередной раз распахнул руки, широко улыбнулся, приглашая противника броситься в атаку. Зарычав, великан метнулся к хальдагу, но тот успел увернуться. Ловкая подсечка, и его соперник рухнул на землю, чтобы уже в следующую секунду почувствовать, как острое лезвие касается его горла.

А я почувствовала взгляд, сверлящий мне затылок. Нет, не Паулины — к ее взглядам уже привыкла. Чей-то другой, издали. Нервно поерзав на месте, накинула капюшон и сделала вид, что продолжаю с упоением следить за игрищами.

Следующий поединок тянулся невыносимо долго. Ни один из хальдагов не желал сдаваться: ни рыжий короткостриженый бугай, ни высокий плечистый брюнет со стянутыми в хвост длинными волосами. Эти двое уже не раз попадались мне на глаза, но только сейчас представилась возможность рассмотреть обоих. И если на первом Стальном лорде мое внимание не задержалось, то от второго я почему-то не могла отвести взгляда. Было в нем что-то хищное и опасное, что-то темное и в то же время волнующе-притягательное.