Опомнившись, он скривился. Налил еще молока, выпил.

— А на службе, скажешь, иначе будет?

— А по-разному, Жданыч, — не стал скрывать Василич. — Меня, вишь, угораздило с эльфкой работать.

— Не позавидуешь, — признал хозяин.

— Так-то она баба не вредная, — тут же встал на защиту Старшей пришлый. — Строгая, но с пониманием. Но я, в общем, больше с человеком работаю. Со следователем. Порученцем у него состою.

— А привязка как же? Якорь? Он же не из Керчи?

— С Екатеринодара. А якорь… — Василич немного смутился, но ответил твердо и взгляда не отвел. — А что якорь? В валенке, как при переезде.

— Жизнь — дорога?

— Зато — жизнь. Вижу всякое, с людьми разными знакомлюсь. А когда не по командировкам, в кабинете в управе полицейской прописан. По всему Правилу.

— Ну, ежели с человеком повезло… — с сомнением протянул Третьяк Жданович.

— А оно как и с домом. Тоже, знаешь… Старый хозяин помрет, а новый растеряха и пьянь. А ты привязан и уйти не можешь. Или вот как твой.

— А что мой? — деланно возмутился Третьяк Жданович.

— Ну ты девицу-то в ночь Первоцвета из себя не строй! — построжел вдруг Василич. — То не ведал, чем он у тебя занимался. Душегуб он у тебя был, и душепродавец.

— Не моя забота! — быстро открестился Третьяк Жданович. — Людские дела — людям, а мы — за домом следим.

— Так ведь я и не в вину тебе говорю, — сдал назад Василич. — Просто напомнил, что хозяева — они всякие бывают. И на службе, и в доме.

Домовые помолчали, каждый думал о своем. Третьяк Жданович, например, вдруг понял, что всерьез обдумывает идею податься в служилое племя. К его удивлению, мысль эта отторжения у него не вызвала, скорее — предвкушение. Он в третий уже раз за ночь налил себе молока и, дав себе твердое обещание, что этот стакан — последний, выпил его.

— Но ты же не просто так ко мне пришел, Василич, — произнес он, пристально глядя гостю в глаза. — Не успокоить, не о хозяине моем погоревать, и не службу предложить.

— Верно, — так же не отводя глаз, ответил тот. — Не за тем. Это, так сказать, само вышло. А пришел я потому, что человек мой, Антон Вадимович, не верит, что хозяин твой, покойничек, глупцом был.

— Не был, — понимая, что разговор начался серьезный, Третьяк Жданович моментально протрезвел. — Может, дурным человеком он был, а глупцом — нет.

— Вот и мы так подумали. А зачем, Жданыч, неглупому человеку садиться в яхту и рвать к османским границам по морю? Зная, что никто ему коридора не обеспечит, а военные сторожевики враз потопят?

— Откуда ж мне знать? — впервые за время разговора с пришлым Третьяк Жданович отвел взгляд.

— Вот я так Антону Вадимычу и сказал. А потом подумал — не мог хозяин места не знать характера хозяина дома. Так ведь?

— И что?

— А то, что душегуб с деньгами нанял бы адвокатов, но в бега бы не пустился. Согласен?

— А что тебе с моего согласия?

— Понять хочу. Ты странного за ним не замечал? По всему выходило, что подставили твоего хозяина в том, чего он не делал. Грешили, а следы оставляли так, чтобы на него все указывало. А когда Секция за ним пришла — он вдруг пошел в море и убился о сторожевик. Может, был в его окружении человек какой новый, который большим доверием пользовался, да все это и организовал?

— Это тебя на службе так обучили вежливые разговоры вести? — возмутился Третьяк Жданович.

— А кто сказал, что у нас с тобой просто вежливая беседа? — Василич откинулся на стену. Неторопливо вытащил карандаш с блокнотом, положил их себе на колено, после чего выразительно поглядел на собеседника.

— Ох и аспид!

— Сними камень с души, Жданыч. Хоть и гадом твой хозяин был, а все одно, не свою он смерть принял.

Третьяк Жданович смотрел на пришлого и удивлялся, как такой воспитанный домовой, который убедительно рассказывал ему о прелестях служилой жизни, вдруг превратился в этакого вот кровопийцу.

«Наверное, — подумал он, — это от того, что живет бедолага в валенке».

При этом слова пришлого разбудили в памяти кое-какие отдельные события, которые хозяин места никогда прежде вместе не рассматривал. А теперь, не без помощи Василича, вдруг поглядел на них новым взглядом.

— Я тебе, Василич, кой чего расскажу, а ты сам уж реши — полезно оно тебе или нет. Но взамен об услуге попрошу.

— С работой помогу, — гость сразу понял, о чем говорит Третьяк Жданович. — Но не здесь, я в Керчи никого не знаю. А вот в Екатеринодаре — с легким сердцем. Я там знаю одного из наших, он в частном поселке живет на берегу реки. Говорит, хозяев там много, а нашего племени всего пару душ.