Ударники и ополченцы успели дать ещё три залпа, а потом всем снова пришлось прятаться под стеной от летящих камней. Дуэль артиллеристов продолжилась. Наши удачные залпы врага расстроили, и теперь катапульты били уже за стену, стараясь устроить как можно больше разрушений в посёлке. А наши союзники вынуждены были скрипеть зубами, глядя на то, как их хозяйство пытаются привести в полную негодность.

Наши же требушеты били всё так же косо, обильно и невзначай убойно… Вражеские бойцы хоть и рассредоточились, чтобы не стоять на месте удобными мишенями, но то одного, то другого утаскивали в лес с переломами различной степени тяжести.

– Твари! – зло выдохнул Афанасий, глядя на то, как рушат его посёлок. – Какие же они твари!..

– Вот примерно на этот факт я тебе и намекал сразу после переговоров, – заметил я. – Согласись, слово «нормально» после такого на язык больше не просится… Впрочем, если бы они вас захватили – результат был бы всё тем же!

– Суки!.. Уроды!.. – продолжил Афанасий, скрипя зубами. – Может, уже ворота им открыть? Хоть дома убережём!

– Если сейчас им ворота открыть, то сражаться придётся баш на баш, а их – больше! – возразил я. – Нет уж, терпи… Да, жалко, обидно до слёз, но всяко лучше терять дома, чем живых людей.

Хотя дома в Птичьей Скале было и вправду жальче, чем наши старые древесно-травяные поделки в Мысе… В Птичьей скале все здания были добротные – из камня и дерева. С другой стороны, раз построили один раз – то построят и снова. Лишь бы посёлок остался за ними…

С жутким треском и грохотом один из наших требушетов приказал долго жить. Накрылась обвязка из верёвок на одной из опор, а вся конструкция разошлась и развалилась. Конечно, собрать заново её было можно, но на всё это требовалось время. И почти сразу у врага под залп оставшихся двух требушетов попала ещё одна катапульта. Я даже взобрался на парапет и посмотрел, что с ней стало – и сразу понял, что это уже на месте не починить… Размолотило вражье орудие так, что никаким скотчем не скрепить.

Теперь весь вопрос был в том, у кого первого выйдут из строя все машины. Если закончатся наши требушеты, то противник либо ворота вышибет, либо стену проломит. А вот если катапульты врага, то штурм продолжать придётся по старинке – с лестницами и тараном. И, если честно, последний вариант мне нравился куда больше.

Удивительно, но сломанный требушет нам удалось вновь вернуть в строй – хотя я уже на него не слишком рассчитывал. Он продержался ещё сорок минут, прежде чем снова развалился на запчасти – но и за это время натворил немало дел в рядах врага. Островитяне тоже оценили последствия ремонта – и сосредоточили весь огонь двух оставшихся катапульт на воротах, рассчитывая выбить створки за отмеренное судьбой и теорией вероятности время. И даже сумели серьёзно потрепать деревянную конструкцию – так что даже пришлось подпирать её брёвнами изнутри – но добиться своего не успели. У них началась чёрная полоса неудач, и сразу три наших залпа подряд прилетели по орудиям врага, выводя их из строя.

А два наших требушета продолжили посылать за стену камни – которые им тащили со всех концов Птичьей Скалы благодарные жители посёлка, воспылавшие особой любовью к осаждающим после разрушения нескольких домов и повреждения большей части жилого фонда. Так ничего и не добившись, враг вынужден был отступить на обеденный перерыв к границе леса, куда не добивали наши орудия, и там задумчиво взирать на неприступную крепость.

– Сволочи! – Афанасия я нашёл, скорбно взирающим на свой собственный дом, лишённый трети крыши. – Ну не сволочи, а?.. Я уже мечтаю, чтобы они пошли на новый штурм.

– Да куда они денутся? – удивился Борборыч. – Система неумолима: либо штраф, либо воюй!..

– Даже так? – Афанасий почесал в затылке, рассматривая разрушенное хозяйство. – Без исключений?

– Исключения, конечно, бывают, – кивнул я. – Однако не в их случае! Будут, как миленькие, воевать. Сейчас найдут бревно потолще и будут нам ворота выносить. Лестницы, как мне кажется, у них в лесу имеются…

Лестницы имелись, да и бревно они тоже срубили… Я же говорил – всё всегда развивается по одному сценарию. Великие ходы в духе Суворова или Кутузова, сбивающие врага с толку, заманивающие его в ловушку, перетирающие в жерновах войны огромные армии – совершают только Суворовы и Кутузовы. А Фили, Григории и Перцы совершают стандартные ритуалы, которые где-то увидели, запомнили, смогли воспроизвести – и оценили их эффективность.

Сначала танцуем с бубном, потом вокруг костра – а потом лезем по лестнице на стену, потому что от предыдущих двух действий стены не пали, а защитники не устрашились до позорной сдачи без боя. Чтобы воспользоваться иерихонскими трубами, надо сначала их сделать правильно, добившись резонанса между камнем стен и звуком музыкального инструмента. А если не знаешь, как делать – можешь заставить хоть всю армию ослами орать, но ни один камень не пошатнётся.

– Спорю на пять сотен опыта: таран до стен не дотащат! – решил я хоть как-то разнообразить происходящее.

– С чего это ты взял? – удивился Толстый.

– Вроде они упёртые! – заметил Вислый.

– Рыжие, не надо спорить словами! Делайте ставки! – оборвал я. – Как раз есть пара минут!

– Да ну тебя! – отмахнулся Толстый.

– И твои ставки! – кивнул Вислый.

Со мной так никто спорить и не стал. А я вот считаю – зря! Это всё-таки вносит в штурм элемент неожиданности. Вдруг кто-то ради куша решится помочь штурмующим донести таран, например? Не, ну а что?..

По направлению к врагам, прикрывшимся щитами, полетели камни, а потом и наши стрелы с болтами. Я тоже стрелял – как и всем, мне выдали самострел – просто честно направлял на врага оружие и, похоже, попусту тратил запас болтов. Уверен, именно мои выстрелы неизменно достигали одной и той же цели – земли. От перенапряжения у нас загнулся ещё один требушет, напоследок добив срубленное бревно тарана и его носильщиков. То есть, само бревно ещё было, но измочалило его так, что функции тарана оно выполнять уже не смогло бы. Ничего страшного! Враги уже тащили новое из лесу – поди, сразу штук пять срубили и заточили.