Шрифт:
Новый взрыв хохота сотряс престарелое тело диктатора.
– А-а-а... о-о-о... Чем, говорит, у курицы... Уморил, подлец.
Внезапно Алиев оборвал смех, спросил подозрительно:
– А почему не складно?
– Белые стихи. Верлибр, по-научному, - не растерялся поэт Быков.
– Да? А петь их можно?
– Ну разумеется!
– горячо воскликнул поэт Быков.
– Тогда ладно, - Алиев хлопнул в ладоши. Вбежала челядь.
– Так, гения накормить, наградить шубой с моего плеча.
Быков обратил внимание, что челядь на мгновение замялась. Это не укрылось и от острого глаза диктатора.
– Ну что еще? В чем заминка?
Челядь переглянулась. Наконец помощник решился:
– У вас нет шубы. Осмелюсь напомнить: Азербайджан достаточно теплая страна. В холодное время вы носите турецкую кожаную куртку с меховой подстежкой на молнии. Но ее мы отдать не можем: она единственная.
Алиев пожевал губами.
– А трусов у меня сколько?
– О, трусов у вас немеряно!
– Хорошо, подарите ему трусы с моего... э-э, с моего э-э... Как это по-русски?...
– Плеча, - подсказал помощник.
Диктатор поморщился.
– Может, ты и носишь трусы на плечах, а я их ниже надеваю.
– Это просто идиоматическое выражение. Главное, что со своего тела.
– Ну ладно, как знаешь. Пускай с тела. Трусы с тела. Главное, чтоб телом пахли. Кстати, давно хотел спросить - а кто мне стирает трусы, носки и майки, достаточно ли проверенный человек?
– Докладываю: трусы и другое нижнее белье вам стирает Алла Борисовна Пугачева.
– Как так? Сама?
– не скрыл удивления Алиев.
– Ну не сама, конечно, у нее женщина одна приходящая стирает. Вместе с хозяйскими шмотками - и ваши трусы.
Алиев на некоторое время задумался.
– Н-да, хорошо это мы русских умыли... Но зачем так далеко отсылать? Ждать же долго.
Помощник в волнении почесал кончик носа.
– Ну не так уж и долго. Самолетом "Азербайджанских авиалиний" отправляем. День туда, день там, день обратно. Не очень удобно, конечно, но зато какова операция! Маленький не зависимый ни от кого Азербайджан так унизил и подставил великую сверхдержаву!
– Да, здорово. А Москва знает?
– Нет, конечно, это же секретная операция, разработанная нашей разведкой. Если Кремль узнает, они это дело немедленно прекратят, приставят к Пугачевой свою прачку из ФСБ или из службы военной контрразведки. Но это крупнейшая и самая удачная наша операцияза последнее время. Все остальные операции нашей разведки пока провалились. Мы ведь, в принципе, молодая нация, разведку только ставим еще, учимся. И уже такой успех! Задействовали наше землячество в Москве.
– Всех участников операции втайне наградить "Орденом солнечного Азербайджана", но сами ордена не выдавать. Пусть хранятся у меня в сейфе. Нечего золотые вещи всяким оборванцам раздавать. Все равно пропьют или продадут за гнилой лаваш... Ладно, значит, этого, - Алиев указал на молча слушающего поэта Быкова, - накормить, все частушки переписать, выдать трусы, - я сейчас схожу сниму, - наградить тоже орденом, но орден не выдавать. Все свободны...
...Над независимым Азербайджаном свободно вставало вольное солнце...
Глава 10
Почерневший от переживаний банан хлюпко врезался в лицо Анпилова и бессильно опал, оставив на лице непримиримого вождя нечто жидко-осклизлое.
Анпилов хотел выругаться по-трудовому, по рабоче-крестьянски, но сдержался, потому что вокруг были дети. Собственно, один из этих детей и бросил банан к нему в клетку. Утирая натруженное за день лицо от остатков заморской дряни, Анпилов посмотрел на мальчонку. Так и есть - типичный представитель московско-лужковского зажравшегося буржуазного класса толстый мальчик с наглой улыбкой боя, хозяина жизни.
После компрадорских гонений и оппортунистических разоблачений в продажной прессе Анпилова нигде не брали на работу, предполагая, что на рабочем месте он может что-нибудь спиздить и унести к себе домой. Поэтому Анпилову пришлось устроиться в зоопарк обезьяной.
Анпилов теперь называл себя пролетарием шоу-бизнеса. Платили, конечно, не много, а рабочий день - ненормированный. Зато кормежка бесплатная и есть можно без ограничений. Наоборот, питание на глазах у посетителей сугубо поощрялось, поскольку зажравшимся московским детишкам очень нравилось, когда животные едят.