— Подожди здесь, — сказал Брюс Говарду, когда машина подъехала к дому. — Я быстро.

Говард не стал спорить, кивнул, и Брюс, добравшись до квартиры, стоял несколько минут, собираясь с духом, прислушиваясь к музыке за дверью. Вот этого он и боялся.

— Наконец ты приехал! — завопил Лоис, открыв дверь и повиснув у него на шее. — Я тут изнываю, соскучился по своему зайчонку!

— Ага, — проговорил Брюс, отстраняя его, хотя пальцы так и тянулись по привычке залезть под розовую футболку. — Видел я фото. В ресторане.

— Каком ресторане? — побледнел Лоис, но быстро взял себя в руки. — Да что ты несешь! Это друг мой был, друг, мы поужинали только! Я тут с ума сходил столько времени, переживал за тебя, а ты вот так, с порога, с претензиями!

— Нет претензий. Держи, — Брюс, вытащив ключи из кармана, вложил их в раскрытую ладонь Лоиса. — Я потом перечислю тебе деньги.

— Какие еще деньги?!

— Я же обещал тебе машинку. Только выбирать будешь уже сам.

Закрыв дверь с громким хлопком, Брюс спустился и постучал в окно ожидающей его машины:

— Давай лучше прогуляемся до вокзала.

— Все забрал? — спросил Говард, с недоумением рассматривая его пустые руки.

— Там и забирать было уже нечего. Пошли.

Ночной город жил, как и до его ухода на проект, гудел, слепил огнями, но, вспоминая себя раньше, Брюс понимал, что как прежде уже и не хочется. Потому что сейчас он чувствовал себя свободным от всего, кроме единственного человека, идущего рядом, только это совсем не напрягало. Один он и радовал.

— Не грусти! — шлепнул его чуть ниже спины Говард. — А то зарплата не будет расти.

— Напугал! — улыбнулся Брюс, и его немного отпустило. — Это мне точно не грозит. Ты же меня прокатишь на комбайне?

— Прямо сегодня?

— Почему нет?

— Ангары закрыты, если только угнать.

— Можно и угнать. Я его теперь вообще купить могу, чего очковать? Я теперь куплю весь крем Элмера для отбеливания ануса и буду щеголять, как лакшери, с белым анусом. И тебе тоже отбелим, хочешь? — Брюса отпустило настолько, что уже несло. — И давай я тебя пивом сначала угощу, отметим!

Говард расхохотался:

— Пиво можно, а вот крем не надо. Все равно показывать теперь некому, кроме тебя. И это круто!

В тот вечер они так и не сели на автобус, поскольку ужрались до состояния тяги к приключениям, сняли номер для молодоженов, собирались отметить еще раз с шампанским и горячим сексом, но уснули в джакузи.

— Это пройдет, надеюсь? — спросил Брюс, рассматривая утром сморщенную кожу на руках и ногах.

— Конечно. Если нет, поедем к Элмеру, он найдет чем тебя смазать. А пока смажу тебя я.

Брюс фыркнул, и Говард пояснил:

— Да я в аптеку сгонял с утра, пока ты зубы чистил. Вот, крем какой-то дали от опрелостей. Снимай халат.

— Это точно от опрелостей? Пахнет клубникой.

— Это крем от опрелостей с клубникой. И трусы тоже снимай.

***

К организации свадьбы Харви подошел заранее, когда шоу еще шло, и с размахом — Мистей Бошен — как называл его Джесси, по которому страдал Дарен, отвлекаясь только во время секса или принятия совместной ванны, что тоже выливалось в секс, — проспонсировал проведение свадьбы, не скупясь на расходы. Украшением и выбором столов, посуды, одежды для официантов и всей прочей чухней, которая не интересовала ни Дарена, ни Харви, занялся скучающий на шоу Джесси, постоянно присылающий им в общий чат то варианты оформления арки для венчания, то выбор букетов, то туеву хучу приглашений и именных карточек, перемежая их своими фотками ню, что только и скрашивало их с Дареном просмотр сообщений. Харви даже уже начал возбуждаться на эти фотографии.

— Этак, глядишь, и на омег тебя скоро потянет, — усмехнулся своей фирменной кривой, привычной саркастичной улыбкой Дарен, но глаза при этом смотрели с нежностью.

— Фу-фу, милый. Течные жопы — это полный амбец, — передернулся Харви. — Другое дело — наш Джессинька.

— Можно подумать, у него нет чудесной течной жопки, — захохотал Дарен, уворачиваясь от щекотки.

— Джессиньке можно, — хмыкнул в усы Харви, прикусывая шею на холке своему альфе.

С тех пор как они вырвались с шоу, Харви редко когда не держал в объятиях Дарена — наверстывал тактильное наслаждение партнером, если не занимался делами.

Кто бы сказал Дарену, что он позволит кому-то так себя вести по отношению к нему — он бы накатал такую карикатуру на идиота, что на всю жизнь ославил бы. Но теперь почему-то это было самым естественным в мире. Причем вдохновение у него перло так, как даже в самые лучшие времена не адреналинило. То ли чувство дома, тыла, окружение заботой спокойного, но влюбленного летчика так его обволакивало и давало стабильность днем и безумный секс ночью, то ли гормоны наконец-то успокоились, щелкнули, встали на предназначенное им место. Все было странно, непонятно, хаотично-непривычно, но именно так, как надо. И даже Джесси со своей бомбежкой эсэмэсками не раздражал. Раньше Дарена просто вымораживала вся эта возня с оформлением и проведением свадьбы, а помогая своему омеге определиться, он действительно увлекся, как художник, подбором сочетания цветов и оттенков, шрифтов и вензелей, шелковых летящих тканей на шатрах и прочей свадебной мишурой.