— Темнее угла не нашлось?

— Ты ничего не понимаешь, это профессиональное.

— Профессиональное шпионское?

— Нет. Отсюда виден весь зал и двери.

— И зачем тебе это сейчас?

— Привычка.

К счастью, никто из журналистов не появился, в принципе никто не появился за все время нашего позднего обеда или раннего ужина.

— Первый пошел, — поцеловала его, прежде чем направиться к выходу. Опять ступени, мне привычней лестница. В номере едва уловимо пахло лимоном, а значит, кто-то из персонала побывал.

— Мы куда-то собираемся?

Мое вечернее платье, что оставила на вилле, ожидало на видном месте. Приведенное в порядок, отпаренное. Греков не выдержал десяти минут в ресторане. Он близко-близко, его губы осторожно ласкают шею, а руки обвивают талию, прижимая сильней к телу.

— Да, Лотта, у нас не так много времени на сборы.

Он нехотя отпустил меня из своих рук.

Ладно, обещала ему, что не буду ворчать. Но планами мог бы и поделиться. Вот в моих не было каблуков. А теперь появились.

— Что это?

— Сувенир на память.

— О городе или о тебе?

— О городе. Ты можешь просто принять и не спорить?

— Не могу.

— Но "Лейку" же приняла.

— Это другое. Он купил себе новую, ему было безразлично, кому отдать старую, я случайно в это время рядом была. Ты себе ожерелье новое прикупил? Нет же.

— Нет. Запонки.

Он сгреб меня в охапку, чмокнул в лоб.

— Не бузи, Шарли, а то опоздаем.

Волосы придется убрать вверх, длинные серьги должны быть видны. Колье, браслеты. Муранское стекло, соммерсо, оранжевое расплавленное пузырящееся нутро, закованное в прозрачный немного голубоватый лед. Словно замороженная лава, что однажды вырвется и сожжет все вокруг. И меня в первую очередь.

— Смокинг? Ты его всегда с собой берешь?

— Просто хочу соответствовать прекрасной даме. Буду ждать у причала, — Греков исчез из номера. Опять плывем. Хорошо, хоть предупредил.

Путь был коротким. Павел помог выбраться из лодки. Несколько минут, и мы у старинного здания. Феникс. Трижды сожженный и возродившийся. Театро Ла Фенисе. От красоты дух захватывало. Хотелось все рассмотреть — ложи, золотое убранство, люстру, светильники, потолок, пусть и восстановленное совсем недавно, но с такой любовью и нежностью. Места в партере. Темнота, музыка, голоса, "Травиата"…

Все уже знаешь, и музыку, и сюжет, и что все трагично, и все равно расплакалась. В дамской комнате привела себя в порядок, к слову, была не одинока в свой сентиментальности.

Греков терпеливо дожидался моего возвращения. Темнота ночи, старинные фонари и современная подсветка, плеск воды.

— Сан-Марко далеко?

— Не очень. Хочешь туда?

— Хочу увидеть площадь без туристов.

— Как хочешь, Лотта.

Моя рука на его локте, молчание, что совсем не тяготило. Меньше всего ожидала, что когда-нибудь буду благодарна Грекову. Но сегодня мне было за что его благодарить — за экскурсию, за терпение к моим выдумкам, за оперу, за эту ночь, за то, что рядом.

Площадь не была безлюдной, десятки людей застыли, разглядывая фасады. Приглушенное Либертанго и пара, что своим танцем пыталась заработать еще несколько евро у припозднившихся туристов.

— Ты же хочешь, иди, Шарли.

И мне даже не отказали.

Танго на площади Сан-Марко, Астор Пьяццолла, умелый партнер и полное ощущение сказки.

В гостиницу вернулись вдвоем, Греков послушно поднялся со мной по лестнице. Писк и замок открыт. Включать свет не стала. Прижалась к нему. Пусть так, пусть чужими словами, но никакие другие не могли выразить мое состояние.

— Благодарю тебя за песенность города.

И не думать, не думать, не думать о том, что дальше.

Только здесь и сейчас.

Море медленно качало яхту, солнце припекало, и кожа покрывалась бронзой, сейчас мы недалеко от Венеции, но словно в другом мире.

— Эй, давай покажись, мы тебя снимем.

Крик людей и шум катера разрушили идиллию. Репортеры настигли. Они все кричали и призывали, а я испугалась и все, что могла сделать, еще плотней прижаться к палубе и попытаться срастись с ней, очень уж не хотелось мне украшать страницы какой-нибудь газетенки. А если честно, то это внезапное вторжение напугало меня, не привыкла к такому, да и не хотелось привыкать, и заставило подумать о будущем, ничего хорошего там не было.

Греков что-то яростно кричал журналюгам, и под прикрытием этой перепалки, кое-как спрятавшись за платком, прошмыгнула в каюту и укрылась там. Мотор взревел, и наша яхта стремительно удалялась в открытое море. Моя дурацкая память тут же устроила презентацию из газетных снимков Грекова с его пассиями в подобной ситуации. Обычно он их выставлял напоказ, чтоб все могли оценить его добычу. Но в этот раз показывать ему было некого, на девушку Павлина я не тянула, как и на девушку Бонда.

Коньяк мне сейчас бы не помешал, а еще лучше обратный билет в Москву. Нашлось только бренди, мой бокал наполнился янтарной жидкостью, и тут же опустел.