Создавалось впечатление, что поселковой ребятне нечем заняться, кроме как за мной ходить и наблюдать за художественным процессом. Они вставали за моей спиной и сопели в затылок, наблюдая за каждым движением кисти. Те, кому не хватало места, занимали пространство впереди. Для чего, понять я так и не смог. С их позиции мою работу не было видно. Скорее всего, детвору привлекало чувство сопричастности к творчеству. Стоящие сзади корректировали впереди сидящих, чётко отслеживая, сколько мне нужно видеть, чтобы никто не загораживал изображаемое. Дед всё это время меланхолично сидел с удочкой. К моему удивлению, он там ухитрялся что-то ловить.

На завершённую картину пришли посмотреть даже соседи. Переговаривались почему-то шёпотом и косились на меня. С прошлого лета я несильно подрос. Такой же мелкий и невнушительный. Однако мои работы качественно стали лучше и произвели впечатление на местных. Бабушка особенно прониклась.

– Сашенька, не поднимай ведро, тебе руки нужно беречь! – кричала она, заметив, что я наклоняю ёмкость, чтобы сполоснуть ноги.

– Так я же не музыкант.

– Руки нужно беречь.

Мои доводы на бабушку не действовали, от любой тяжёлой работы меня освобождали заочно. Красота!

Рисовал я в это лето много и в разнообразных техниках: пастель, сангина, гуашь, акварель. Разве что уголь с собой на дачу брать не стал по той причине, что сохранять работы в этой технике довольно сложно. Это в моё время угольную графику фиксировали обычным женским лаком для волос, сейчас же перекладывают калькой, но это несильно сохраняет рисунок при перемещении. Пастельные портреты я не раздаривал. Кого такой расклад не устраивал, автоматически вычеркивался из списка натурщиков. Зато маленькие карандашные наброски по-прежнему отдавал всем желающим.

Отдыхать, конечно, я тоже не забывал. Но самый кайф наступил, когда приехал Илья.

– Братишка, я договорился, нас на лодку возьмут, порыбачим, – обрадовал он меня уже на второй день.

Ловля с мостка не считалась в посёлке полноценной рыбалкой. Другое дело – где-то в озёрных зарослях! Илья скорешился с кем-то из соседей, имеющих лодку, и нас обещали взять с собой.

К слову сказать, обращение ко мне «братишка» Илья использовал давно. Поселковые решили, что так оно и есть – он мой старший брат. Масти мы были одной, голубоглазые блондины, а на нюансы внешности никто внимания не обращал. Неожиданно я вызвал зависть у пацанов наличием взрослого старшего брата. Илья это заблуждение не развеивал, похоже, ему быть моим родственником тоже нравилось.

Червей на рыбалку мы накопали с вечера. Удочки были свои (дед сделал и купил снасти), снаряжение и обувь тоже имелись. И на рассвете с угрюмым соседом поплыли на рыбалку.

– Сидеть тихо, – предупредил нас дядька, когда прибыли на место. – Будете раскачивать лодку или громко переговариваться, больше не возьму.

Мы с Ильёй покладисто угукнули, подразумевая, что тише нас на этом озере вообще никого нет. И надо ж тому случиться, что Илья, махнув рукавом, опрокинул банку с червями за борт.

Дядька этого конфуза не увидел и начал забрасывать свою снасть. Илья жестом изобразил пантомиму полного отчаянии. Я пожал плечами и посмотрел на крючок своей удочки. Засохший на нём кусочек червя выглядел на мой взгляд неплохо, осталось рыбу уговорить. Недолго думая, я забросил удочку с тем, что было. И каково же было моё удивление, когда через пару минут клюнуло! Карасик оказался некрупный, но хоть что-то.

Илья со своего места не разглядел как следует мою хитрость. Для него крючок был пустым, потому он прибалдел и на всякий случай закинул свою снасть. Дальше настала моя очередь удивляться тому, как можно на пустой крючок что-то поймать.

Следующие минут пятнадцать поклевок не было. Рыба-то не совсем дура. Зато комары жрали неимоверно. Здоровые такие. Илье эти комары, напротив, понравились. Шмякнув пяток у себя на лице, он собрал их, а затем вырвал из своей чёлки волос и примотал пучок комаров к крючку.

И дело пошло! Комаров рыба хавала как дурная. Карасей и краснопёрок мы наловили полное ведро. Дядька, не видевший нашего конфуза с червями, невольно позавидовал (у него почти не клевало) и через пару часов заявил, что, мол, плывём обратно, рыбалка завершилась.

Едва сойдя на берег, мы с Ильёй уже не смогли сдерживать смех и ржали всю дорогу до дачи. Я чуть не уписался, вспоминая пустые крючки и нашу рыбалку. Но улов был хорош, бабушка нас похвалила и занялась чисткой. Она тех карасиков нажарила по-всякому. И просто в масле, и с томатной зажаркой с лучком, и на уху осталось. Весь день ими обжирались и нет-нет вспоминали детали нашей рыбалки.

С Ильёй мне бабушка разрешала гулять без ограничений, правда, местные девицы на видного парня сразу глаз положили, но Илья был непреклонен, заверяя, что присматривает за братишкой. Думаю, ему хотелось погулять с девушками и даже больше чем погулять, но последствия этого могли быть самыми непредсказуемыми. Комсомолец и будущий комитетчик соблюдал «облико морале». Отпуск закончился, и Илья уехал в Москву без «невесты», зато поволок много чего из солений, которые бабушка успела сама запасти или купить у поселковых.