В пятницу был вечер пиццы, и там собралась вся семья. Теперь, когда дети стали старше, она увеличилась. У Марка и Лорен теперь был свой малыш, а с Люком и Джоном были их жёны. Даже с мальчишками из старшей школы уже была пара подружек. И у всех к нам было огромное количество вопросов. Большинство из них было о сугубо бытовых вещах. Сколько Чарли? Где мы живём? Какой дом мы будем строить? Правильный ответ – понятия не имею! Всё, что пока сделала Мэрилин – это пролистала книги.

Пара вопросов была и обо мне и Армии. Сам ли я ушёл? Что случилось с моей ногой? Почему я хромаю и хожу с тростью? Вопросы закончились, когда Мэрилин преподнесла своей родне подарок. Я понятия не имел, что она это сделала, но она достала фото с церемонии, где мне вручают Бронзовую Звезду, и дала им одно – то, где была она, я и Чарли, стоящие рядом с полковником Лонгвортом; вышло довольно мило. Должно быть, она сделала его ещё на базе, до переезда, потому что на карточках стояли армейские логотипы. Фото было заламинировано на табличке из грецкого ореха с изображением медали сверху, затем фото, а затем копия цитаты внизу.

Думаю, я вытаращился на табличку так же, как и её семья. Прошло всего несколько месяцев, но по ощущениям – целая жизнь. Я позволил своим волосам расти длиннее, и даже отрастил усы и бородку. Мэрилин находила их милыми, и временами я пытался щекотать ими её. Кажется, она не возражала, особенно если я щекотал её в особых местах! Короче, как и сказал полковник Физерстоун, эта работа окончена, и моя новая работа – быть мужем и отцом.

– Когда ты успела это сделать? – спросил я.

– Фотограф прислал мне распечатки и копии негативов, и я позвонила Мисси Тэлмэдж по поводу таблички. Она сказала, что в брокерстве делают подобные вещи и дала мне название компании в Тоустне. Мы с Чарли съездили туда.

– И не заблудились?

Мэрилин шумно показала мне язык, а затем сказала:

– Да, Мистер Умник, не заблудились! Я сделала ещё одну для тебя. Ты сможешь повесить её на стенку в офисе – однажды, когда у тебя будет офис.

На мгновение я просто уставился в пространство. Табличка переходила по кухне из рук в руки, когда дети рвали пиццу. Чувство было просто нереальное.

Реальный момент настал чуть позже. Марк и Лорен сидели возле нас, с двумя детскими стульчиками по бокам. Это было забавно – сидеть и наблюдать за тем, как Чарли и Джастин с любопытством смотрят друг на друга. Марк сильно вырос со старшей школы – по крайней мере, он уже не пытался подсунуть мне на стул кнопки. Он всё ещё был высокомерным сукиным сыном, но не таким плохим, как раньше.

– За что они дали тебе медаль? – спросил он.

По крайней мере, тон вопроса позволял предположить, что он действительно хочет узнать это, а не понасмехаться.

– Э-э, я правда не могу сказать. Это засекречено, – да, хоть я и знал, что это звучало глупо, но я сказал это.

– Засекречено?

Я поглядел на Мэрилин, но на этот раз она, кажется, не собиралась говорить ничего. Она также не сказала об этом Таскеру или Тессе. Похоже, она может хранить секреты, если я буду ссылаться на национальную безопасность!

– Марк, когда я был в Армии, то был допущен к делам под грифом «Совершенно секретно». Та миссия была помечена именно так. Мне просто запрещено об этом рассказывать.

– Я думал, ты там только тренировался, – заметил он.

– Да, – согласилась Лорен, – мама так и сказала, когда они с папой поехали к рождению Чарли. Что ты в Гонударсе на каких-то там тренировках, – конечно же, под «мамой и папой» имелись в виду Хэрриет и Большой Боб. – Это там ты повредил ногу, верно?

– Ага, – кивнул я, – это там я повредил свою ногу. Послушай, всё, что происходит в Армии – это тренировка, до тех пор, пока не доказано обратное, не так ли? И это всё, что я могу вам сказать. Медаль заслуженная. Это не подделка.

– Ты не можешь сказать ничего? – настаивал Марк.

Я почувствовал, как сжимаются мои челюсти, и Мэрилин стиснула мою руку. Я лишь сделал глубокий вдох; Марк был любопытным, но не мудаком.

– Марк, – тихо сказал я, – «Совершенно секретно» – это «Совершенно секретно». Мне не разрешено обсуждать это с кем-либо без надлежащего разрешения. В той миссии были вещи, о которых я даже Мэрилин не рассказывал.

Затем я просто отодвинулся от стойки и улыбнулась.

– Кроме того, всё это – давно в прошлом. Это был вроде как другой я. Теперь я просто живу дома, со своей семьёй.

Никто из парней не говорил ничего о моих деньгах. Маленькие не знали или не понимали, а большие были в основном слишком тактичны. Зато моей бороде крепко досталось. В то время как Большой Боб был гладко выбрит, многие из его сыновей в разные годы отращивали бороды. У Мэттью были усы, Марк и Люк имели ухоженные, но длинные бороды, и я знал, что ещё несколько будут растить их в дальнейшем. И Марк, и Люк хотели знать, потому ли я ношу бородку, что не могу вырастить полноценную бороду. Я спросил их, есть ли у них волосы на яйцах, или только на лицах. Я спросил это так, чтобы их мать не слышала – только их жёны. Короче, это был весёлый вечер.

Было уже девять с лишним, когда мы вернулись в Sheraton. Следующим утром мы спали допоздна, позавтракали в отеле, а затем снова поехали к Лафлёрам. Теперь там было куда тише – рядом не было Марка и Люка с их семьями, а большинство старшеклассников куда-то ушли. Мы просто торчали там целый день, пока Мэрилин давала матери подробную инструкцию по уходу за Чарли. Хэрриет отнеслась к этому спокойно и с заметной толикой юмора – она ведь, наверное, могла бы писать книги по уходу за детьми. Чёрт, ко времени нашего возвращения она, вероятно, приучит его к горшку, отучит от груди и научит водить грузовик!