В то время я работал в лаборатории в Нью-Джерси – и меня перевели на три месяца в Уэст-Кост, на замену. Там, без своих семьи и друзей, мы все дичали. Я отрастил волосы до плеч и впервые вырастил полную бороду. Раз в месяц они отвозили нас домой, чтобы мы могли увидеть семьи после нескольких 84-часовых рабочих недель. Когда я вошёл в лабораторию, чтобы проверить почту, люди уставились на меня и отошли подальше от волосатого пещерного человека, двигающегося по коридору. Но, конечно, лучшим моментом было, когда я впервые прилетел домой и зашёл в квартиру, пока Мэрилин была на работе. Я был уставшим, так что тут же забрался в кровать и уснул. Вечером я был разбужен от дикого крика моей жены, разносившегося по всей спальне. Она не знала, что я пришёл домой, и не знала, кто этот волосатый бородатый мужик, спящий в её кровати! Конечно же, спустя секунд 10 она поняла, кто я, и присоединилась ко мне в постели. Это был долгий цикл в Уэст-Кост.

Так или иначе, тот 727-й установил золотой стандарт для корпоративных самолётов, таким был даже Playboy DC-9, которым какое-то время владел Хью Хефнер. Эта птичка была не такой роскошной, но тоже вполне милой, и очевидно, могла развить немалую скорость. Когда мы проехали взлётную полосу, Джим Джонсон втопил педаль в пол, и я обнаружил себя плотно вжатым в сидение. Кажется, он разгонялся не очень долго, а сразу начал, точно трахнутая мартышка, взмывать под сумасшедшим углом. Поглядев на жену, я увидел, что она смотрит на меня со смесью недоверия и страха. Я лишь улыбнулся в ответ.

Прошло почти 10 минут прежде, чем мы набрали крейсерскую высоту и выровнялись. Тогда Саманта отстегнулась и поднялась на ноги. Она открыла потайной шкафчик и вынула оттуда пару бокалов для шампанского. Их она вручила нам, а сама открыла другой тайничок, где был спрятан холодильник. Внутри была бутылка Dom Perignon. Она вынула её, осторожно вытащила пробку, а затем разлила нам по бокалам. Потом вставила бутылку в держатель, встроенный в стену салона возле меня.

– Теперь я пойду вперёд. Когда будем за десять минут до Элеутеры я дам вам знать, – она направилась вперёд к кабине, а минуту спустя захлопнулась полная перегородка, отделив кабину от салона.

Я поглядел на жену – и протянул к ней свой бокал:

– За наш отпуск. Мы его заслужили!

Мэрилин засмеялась, чокнувшись со мной бокалом:

– Мы заслужили его?

– Ты родила ребенка, я повредил колено. Заслужили!

Она улыбнулась и отпила шампанского, и я сделал то же самое. Фактически, мы прикончили свои бокалы, и я наполнил их вновь. Также я отстегнул свой пояс и перебрался к краю прохода. Мэрилин заметила и сделала то же самое.

Я похлопал себя по правому колену и улыбнулся ей, маня её пальцем:

– Присаживайся.

– Мы не можем этого сделать!

– Сделать что? Мы собираемся просто посидеть и поговорить.

Мэрилин закатила глаза и осторожно встала, а затем повернулась, чтобы боком сесть мне на колени. Поскольку я сидел слева, я взял бокал правой рукой, а Мэрилин обнял левой, пока она своей правой обхватила меня за шею. Я притянул к себе её лицо и быстро поцеловал.

– Кто знает, может, к тому времени, как мы вернётся, твои родители продадут Чарли цыганам и у нас опять будет тихо.

– Ты бессердечный и злой человек, – ответила она с улыбкой.

– Ты так считаешь? Подожди, пока он не достигнет подросткового возраста и не станет таким же, как его старик! Ты будешь счастлива наконец-то выставить его из дома.

Мэрилин неодобрительно поглядела на меня.

– Думаю, ты просто сочиняешь. Ты ни за что не мог быть в подростковом возрасте таким, как говоришь.

Я лишь улыбнулся. Моя левая рука поймала застёжку молнии на спине её платья. 10 секунд спустя я расстегнул крючок и потянул застёжку вниз.

– Карлинг! Ты не можешь сделать это здесь!

– Ну а как ты теперь думаешь – во сколько лет я отточил до совершенства этот маленький манёвр? Это было точно не после моей встречи с тобой!

Мэрилин попыталась дотянуться и застегнуть своё платье, но моя рука уже была внутри, гладя её спину.

– Ты не можешь сделать это! – запротестовала она.

– Сделать это? Это? – я быстро потянулся и расстегнул верхнюю застёжку, на которой держалось платье.

Мэрилин взвизгнула и прижала руки к груди:

– Карл!

– Ты слишком много жалуешься, – заметил я, допивая шампанское и бросая бокал на её сидение. Затем я положил руку ей на колено и приблизил к краю платья.

Мэрилин снова взвизгнула и переместила руки себе на колени, отчего её платье упало, обнажив её грудь.

– У нас будут проблемы!

– Ты когда-нибудь слышала о клубе любителей рисковать? – я продолжал проталкивать свою руку к её платью и бегать руками по передней части её трусиков.

– Да, – слабо ответила она; по мере того, как её киска набухала и теплела, её решимость ослабевала.