– Дженни, это капитан Бакмэн, он был с нами в Гондурасе. Я говорит тебе про это, верно? Он учился в этой же школе!

Я встал и, потянувшись через стол, пожал ей руку. Её лицо выглядело слегка знакомым, но не более того.

– Теперь я мистер Бакмэн. Вы также 73-го года выпуска?

– Да, но увы, я тоже вас не узнаю, – у неё был лёгкий альт.

– Это большая школа. Не переживайте. Ваш муж спас мою задницу в Гондурасе, – сказал я ей.

Она улыбнулась и приобняла его одной рукой.

– Тогда мы только начали встречаться, а в прошлом году поженились.

– Вообще-то Дженни на год старше меня, но я не из тех, кто волнуется о таком. Там, дома, я выпустился в 75-м, – сказал он.

– Чем вы занимаетесь, Дженнифер? – спросила Мэрилин.

– Я официантка и барменша в ресторане неподалёку от базы. Это хорошая работа. Неважно, где я буду находиться – найти работу по этой специальности я смогу везде, – она и правда выглядела как заправская официантка. Я кивнул. Она была права, такие должности всегда требовались неподалёку от баз.

– Поздравляю. Он хороший человек, – я повернулся к Яношу. – Итак, всё ещё в дивизии?

Янош сел, а его жена с комфортом устроилась у него на коленях. Он покачал головой.

– Нет, сэр. В прошлом году, после того, как вам дали медаль, я пошёл в Школу Рейнджеров. Окончил её, там и получил третью полоску.

– Будь я проклят! – я повернулся к Мэрилин. – Вот почему нам удалось вернуться! С нами был Рейнджер Воздушных Сил! – я снова повернулся к Яношу. – «Рейнджеры всегда впереди», верно, сержант? – повторил я девиз рейнджером.

– Впереди нас были вы, сэр. Тот тупица-лейтенант угробил бы нас всех! Какого чёрта с ним вообще случилось? После того, как вас арестовали, я больше не видел его. И что было с вами под арестом? – спросил Янош.

За столом посыпались вопросы! Арестован? Что там было? Ну, я не мог ответить конкретно, и я не хотел нарушать гриф секретности, поэтому мне пришлось отвечать уклончиво. Я отмахнулся.

– Это было просто недоразумение, ничего больше. Тот идиот-лейтенант пожаловался, будто я незаконно взял командование и возглавил мятеж. Когда мы вернулись в штаб-квартиру, и они во всём разобрались – меня отпустили. Доктора только взглянули на мою ногу, и сразу же отослали меня в Уолтер Рид. И ничего больше, правда.

– А лейтенант?

– Я слышал, – ухмыльнулся я, – его отправили к Конго, связным с союзниками-каннибалами. Если повезло, то он стал обедом!

Янош расхохотался на это, а затем сказал:

– У них, вероятно, было несварение.

– Я должен спросить! – вмешался Таскер. – Я знаю, что он получил медаль, я видел фото Мэрилин, но он не говорит нам, что там случилось! Он всё твердит, что это засекречено! Если вы были там – что случилось?

Я перебил Яноша прежде, чем он успел что-то сказать:

– Простите, но это засекречено!

– Это же полное дерьмо! – запротестовал Таскер.

– Ладно, я скажу вам чуть больше, – я отпил пива и наклонился вперёд. Понизив голос, я сказал: – Вы должны пообещать мне никому это не рассказывать! – я выждал момент; никто ничего не произносил, и я нажал, – Ну? Вы обещаете?

Таскер озадаченно поглядел на меня и сказал:

– Ладно, я обещаю.

Остальные вокруг стола тоже кивнули, соглашаясь. Я мог увидеть, как Янош напротив меня начинает улыбаться.

Я театрально кивнул, а затем огляделся – не подслушивает ли нас кто.

– Ладно. Это всё случилось в Гондурасе. Командование очень нервничало из-за здоровья людей, и медаль была дана именно за это, – я сделал паузу, чтобы эффект вышел максимально драматическим. – В нашем подразделении была самая низкая заболеваемость венерическими болезнями во всём батальоне!

Стол вокруг меня взорвался смехом и возмущёнными криками. Я просто сидел и улыбался, глядя, как пышет гневом Таскер.

– Это правда, спросите сержанта. Он там был.

Янош слишком сильно хохотал, чтобы что-то говорить, но он сумел кивнуть и вымолвить:

– Да, сэр, мы были чисты, как младенцы! – а затем рассмеялся ещё сильнее, да так, что жене пришлось пихнуть его под рёбра. Отсмеявшись, он наполнил свой стаканчик пивом. Повернувшись ко мне, он поднял его и, став серьёзным, сказал:

– За тех, кого с нами нет.

Я знал этот старый тост, и знал, что теперь являюсь частью этой традиции. Подняв стаканчик, я чокнулся с ним:

– За тех, кого с нами нет.