Я оставался дома все следующие несколько дней, а Линкольн стоял перед домом. На следующий день появился Карстанс, поставленный охранной компаний в известность, и мы поговорили внутри. У него был предварительный отчёт о бутылке с газона. Это была бутылка из-под шампанского, и толстое стекло не разбилось. Частичный отпечаток на ней соответствовал тому отпечатку, который был найден на машине Мэрилин. Это всё сделал один человек – но мы по-прежнему не знали, кто он. С другой стороны, это, скорее всего, был мужчина. Отпечатки были измерены – и не походили на женские по размеру. Это сочеталось с парой свидетельств о мужчине в зелёной машине.

Спустя две недели одиночества, даже без возможности позвонить Мэрилин, я начал сходить с ума. Один из охранников каждое утро приезжал ко мне на маленьком фургончике с логотипом охранной компании – в одно и то же время – и привозил продукты. Если бы кто-то следил за нами – он бы решил, что мы приняли меры безопасности, но не слишком серьёзные. Я всё ещё не показывался снаружи. Через охрану я передал сообщение для Мэрилин, что я в порядке.

Это произошло в День Труда, в выходные, в субботу, 3-го сентября. Охранник только что ушёл, и я как раз пошёл в ванную в нашей спальне, когда вдруг что-то услышал. Что-то, напоминающее звук открытия двери, ведущей во дворик. Я застегнул штаны так тихо, как мог (хотя для меня это прозвучало грохотом грузового поезда), и на цыпочках вышел в спальню. Кольт лежал на тумбочке. Я больше ничего не слышал, и начал гадать, не послышалось ли мне. Выглянув в окно спальни, я увидел зелёный Бьюик, припаркованный на подъездной дорожке.

Вот дерьмо!

Слава Богу, я был босиком, потому что кто-нибудь мог услышать стук моей обуви по паркетному полу. Как он не услышал стук моего сердца – другой вопрос. Я снял кольт с предохранителя, но держал палец не на курке, неся пистолет сбоку. Выскользнув в коридор, я начал двигаться по направлению к большой комнате. Когда я добрался до неё – то заглянул в арку и не увидел никого. Зато задняя дверь была открыта, и я услышал кого-то со стороны кухни, ниже прачечной и тренажёрного зала.

С Бронзовой звездой или нет, но я понятия не имел, как пехота делает это всё всерьёз – и не получает инфаркта. Я прокрался через большую комнату до кухни, ожидая, что вот-вот кто-то ворвётся и изрешетит меня пулями. Я продолжал двигаться, пока не подобрался ко входу на кухню. Затем, вознеся тихую молитву, я заглянул за угол.

«Хэмильтон?!»

Суббота, 3 сентября, 1983

Я пялился на брата, стоящего на кухне. Во всех сценариях, которые мы продумали, семья не фигурировала. Да, их спрашивали, но всерьёз о них никто не задумывался. Единственным человеком, который знал, где мы живём и наш телефонный номер, была Сюзи, но она точно была не при делах. Однако, вот он, стоит в моей кухне с выражением острой ненависти на лице и гигантским охотничьим ножом.

– Хэмильтон?! – повторил я. – Что ты делаешь?

Он глумливо посмотрел на меня:

– Пока ещё ничего. Ты удивил меня. Где сука и этот ублюдок? Машина снаружи.

Услышав, как она назвал Мэрилин сукой, я вернулся в реальность. За всем стоял мой брат. Он был тем, кто разгромил и поджог её машину, он пытался сжечь мой дом, он пытался нас убить.

– Что ты творишь? А главное, зачем?

– Сам виноват! Из-за тебя нам пришлось переехать. Тебя не должно быть здесь! ЭТО ВСЁ ТВОЯ ВИНА!

– Хэмильтон, ты – псих!

Я стоял на расстоянии вытянутой руки от брата. Он по-прежнему держал этот огромный нож, и, кажется, он был не в себе.

Зря я назвал его психом. Хэмильтон покраснел и закричал:

– Я не псих! Никогда такого мне не говори! Не называй меня психом!

Он надвигался на меня.

Нахуй это! Я сделал шаг назад, сохраняя безопасное расстояние между нами. Я держал пистолет в опущенной руке, но ему было насрать, что я тоже вооружен. Я не хотел провоцировать его ещё сильнее. Я, пытаясь его успокоить, поднял левую руку.

– Эй, слушай, извини. Присядь, ладно? Мы можем обо всём поговорить.

Но он лишь глумился надо мной.

– Нет. Я вернусь снова, когда сука будет здесь. Поговорим позже.

Он опустил руку и отвернулся.

Я почувствовал, как что-то липкое и холодное сживаем моё сердце. Хэмильтон собирался убить Мэрилин и Чарли, а потом и меня! Я подавил приступ рвоты.

– Подожди! Хэмильтон! – позвал я его.

Он повернулся ко мне и поднял нож Боуи.

– Что?

Я поднял свой кольт и дважды выстрелил ему в грудную клетку. Вышло не так, как в кино, когда люди отлетают в другой угол комнаты. Гамильтон просто упал на пол кухни, покрытый линолеумом, и начал истекать кровью. Я, всё ещё целясь в него, подошел ближе. Но было очевидно, что он мёртв. Я выстрел ему в центр массы, прямо по инструкции, и одна или обе пули разорвались в его сердце. Похоже, пули прошли насквозь, так как огромные потоки крови вытекали из его тела.

Я почувствовал дрожь. Уровень адреналина в крови повысился. Я глубоко вздохнул и чуть не вырвал. Через минуту я положил оружие на кухонную стойку и пошел в спальню. Я схватил телефон и набрал 911.

– Чрезвычайное происшествие? Какого рода? – сказал голос на другом конце провода.

– Перестрелка. Пришлите полицию и патологоанатома.

Я сказал им имя и адрес.

Если оператор и испытывал какие-то эмоции по этому поводу, он не подал виду.

– Стреляющий ещё на месте? – спросил он.