Но имена командующих мне все-таки пришлось повспоминать. Когда мы добрались до Бакмэн Групп, от меня потребовали налоговые выписки. Я знал, что это произойдет, но предоставить данные отказался.

Проверяли и семью Мэрилин. Мне нужно было предоставить имена и домашние и рабочие адреса.

– Был ли кто-нибудь из них в тюрьме?

– Вообще не проблема – Хэрриет бы прибила любого сразу после освобождения!

У меня не было адресов братьев, но поиск и проверку оставили на частных следователей.

Я очень многого не смог вспомнить. Часть вопросов относилась к моим подростковым годам. Можно было не беспокоиться, они бы наняли следователей прошерстить всю мою жизнь.

На протяжении всего диалога мне постоянно напоминали, что если мне самому что-то кажется плохим, то не стоит ждать, пока это все раскроет Стюарт. Забудьте о частной жизни. Запечатанные документы распечатают, все личное будет вскрыто, будет перерыт весь мой мусор, будут прослушаны все мои телефонные разговоры, пробиты все кредитные карты, изучены все мои записи по вождению и задержаниям. Если я где-то превысил скорость – это окажется на первых страницах. Забудьте о всех обещаниях и конфиденциальности, это не имеет смысла. Все государственные записи также могут быть отправлены прямиком в штаб Стюарта.

Конечно, мы могли бы ответить тем же, но Энди был в этом деле уже давно, и знал, как спрятать то, что не хотел показывать.

Так стоит ли удивляться, что порядочные не хотят баллотироваться?

Мы работали до ужина и даже после, и мне сказали, что это только начало. Никто не нашел ничего, что работало против меня как кандидата. А это значило, что им нужно копать глубже. Но это все требовало еще пары дней, прежде чем мне снова могли задавать какие-либо вопросы, и мне нужно было в это время связаться с сестрой.

Все, кроме Джона, ушли, и он остался со мной в кабинете.

– Добро пожаловать в публичную жизнь, Карл, – сказал он мне. – Ты действительно этого хочешь? Ты был прав тогда. В какой-то момент все станет паршиво. Энди Стюарт не станет вежливо обходиться. Это будет больше похоже на то, что тебя с криками и пинками волочат по сливным ямам. Он будет играть грязно.

Я достал бутылку виски, и налил нам по стакану. Я подтолкнул один стакан к нему через кофейный столик, сел и начал пить сам.

– Джон, я все это время плясал вокруг собственной семьи уже больше двадцати лет. И когда у меня уже появится возможность жить свою жизнь, не оглядываясь на них? Господи, они отреклись от меня! Я большую часть жизни провел, пытаясь достичь чего-либо, чтобы они гордились мной. Все, что я сделал – стал лучшим учеником, получил докторскую, прошел службу, получил медаль, основал компанию – и всего этого недостаточно! К черту все – я сделаю это для себя!

Он же только повесил голову, но затем встряхнулся.

– Мне жаль, Карл. Я никогда их не понимал. Как так получилось? Я просто теперь вообще их не понимаю, – настал его черед выпить.

– Они сами виноваты, Джон. А я просто умываю руки.

– Мне жаль, Карл.

На следующий день я встретил МакРайли в своем офисе, и мы прошлись по некоторым законным и бумажным моментам в моем участии в выборах. Моим первым вопросом было, значит ли это, что все остальные одобрили мое участие. Он только отмахнулся от этого. В какой-то мере моя способность оплатить самому свою кампанию означала, что у меня есть шанс. Это было бы недешево, а Республиканцы никогда не могли собрать очень много денег по этому округу.

Я также спросил его, занимался ли он до этого чем-то подобным, потому что он казался мне уж слишком моложавым. Как выяснилось, это была уже его вторая кампания по Конгрессу, но на предыдущей он был ассистентом, это было в прошлом году в Восьмом Округе Мэриленда, для Конни Мореллы.

– И так, выходит, сейчас ты это все пытаешься сделать сам?

– Что-то вроде того, да.

– Слушай, ничего личного, но мне обязательно работать именно с тобой? Не пойми неправильно, но на этот счет есть какие-нибудь правила? Я обязан использовать именно назначенного мне менеджера по кампании? – спросил я.

Он только фыркнул на это. Он откинулся в своем кресле и закинул ноги на угол моего стола.

– Нет, вы можете взять для этого кого вам будет угодно. И, чтобы сразу все прояснить, я тоже это делаю не по доброте душевной. Я буду оплачиваемым участником кампании, – и он назвал причину, от которой у меня глаза заслезились, но после размышления, я понял, что это не так уж и беспричинно для чисто наемного человека, чья работа могла испариться в любой момент.

– Любопытно. Как кто-либо становится менеджером кампании? Я никогда таковых не встречал.