— Позже поиграешься, — к Жориному неудовольствию, я отрицательно покачал головой. — Нам сейчас полковники что-то объяснять будут — хочу, чтобы ты тоже послушал.

— Ладно, — Турист удивленно пожал плечами. — Можно подумать, я сразу два дела делать не смогу.

Подмигнув подчиненному, я повернулся к полковникам:

— Валера, Сергей, так что там вам ясно стало?

— Айн момент, — автоматически брякнул полковник, до того о чем-то негромко беседовавший с пленным на немецком. Судя по бойким ответам, запираться и играть в стойкого оловянного солдатика тот отнюдь не собирался. Обязательное вступление насчет Женевских и прочих конвенций я, видимо, пропустил, разговаривая с Туристом. Мельком взглянув на первого «языка», я усмехнулся — судя по отвисшей челюсти и совершенно безумным глазам, бедняга находился на грани сумасшествия, наблюдая, как полковник разговаривает на его родном языке с пустым местом. Вот, кстати, и ответ на незаданный вопрос: друг друга они явно не видят и не слышат. Непостижимы пути твои, Четвертое Измерение…

— Вот теперь можем и поговорить, — Валера задумчиво смотрел куда-то в видимую лишь ему одному многомерную даль, выглядящую для меня просто как бетонная гаражная стена. Сидящего рядом Сергея больше интересовал пол, впрочем, наверняка тоже многократно «скопированный» в этой реальности.

— Есть новости плохие и хорошие. С каких начинать?

— Да, в общем-то, все равно, — рассудительно изрек я, припомнив наш первый разговор в самолете. — Учитывая, что оказаться дома прямо сейчас нам явно не светит, имею насчет твоих хороших новостей большущие сомнения. И оптимистично предполагаю, что мы при любом раскладе в огромной многомерной заднице, так что начинай уж с чего хочешь…

Полковник смерил меня самым, пожалуй, мрачным за все время нашего знакомства взглядом и со вздохом ответил:

— Нда…А я-то уж наивно надеялся, что твои идиотские шуточки остались в невозвратимом прошлом.

— Угу, — шутить мне и на самом деле вдруг расхотелось. — Вот именно, что в прошлом. Только здесь, боюсь, что прошлое, что будущее, что настоящее — одна хрень. Разве нет?

— Вполне нормальная реакция, — криво усмехнувшись, пояснил Сергей, по-прежнему не поднимая взгляда. — Это у них семейное (уяснивший, о чем речь, майор фыркнул). На самом деле он и так почти обо всем догадался, просто еще этого не осознал. Точнее, не знает, как именно интерпретировать это знание. Расскажи ему.

Полковник совершенно серьезно кивнул в ответ (сговорились братья; вот чувствую — точно сговорились не воспринимать меня всерьез!) и заговорил:

— Самое смешное, что мы почти ни в чем не ошиблись. Пленные знают, конечно, немного, но и этого хватило, чтобы хоть примерно разобраться, что здесь произошло… и продолжает происходить, — Валера словно специально тянул время. — Собственно говоря, хорошие новости только в том, что мы теперь знаем, где находимся, и примерно понимаем, что происходит. Ну и в том, что все живы, конечно. Все остальные — плохие.

— Вот удивил — так удивил, — я вполне искренне фыркнул в ответ, — я ж об этом и говорю! Ладно, выкладывай уж, не тяни. Мы в четвертом измерении? И не знаем, как отсюда свалить? Типа, «день сурка», бесконечное повторение одного и того же? Высадка, бой, снова высадка — и мы в качестве сторонних наблюдателей?

— По всем пунктам — ответ «да», только по последнему — с небольшим замечанием. Скорее всего, ты прямо сейчас можешь изменить любую из этих реальностей и даже пополнить свой отряд новыми бойцами. Откуда появятся эти, — полковник кивнул через плечо, — знаешь, можешь хоть прямо в вертолете их сжечь. Хочешь попытаться?

Представив себе предложенную перспективу, я мрачно покачал головой. Валерий прав — зная, что и как произойдет, и постоянно упреждая противника, мы можем собрать здесь хоть роту двойников, но вот дальше-то что? Идиотизм получается…

— Ладно, принято. Доводы защиты признаны весомыми. Излагай дальше, буду тих, аки мышь.

Валера переглянулся с Сергеем, однако спорить на удивление не стал:

— Все, что я рассказывал насчет повторяющихся «копий» нашей реальности, верно. И насчет того, что мы можем принимать участие во всех происходящих в них событиях — тоже. Время здесь действительно многомерно, и их, этих вариаций-реальностей, может быть сколько угодно много. Причем, каждая из них развивается не только вперед, в будущее, но и назад, в прошлое. Но вот дальше… Знаешь, что меня смущало?

Впрочем, моей реакции, и уж тем более ответа, полковник ждать не собирался:

— Два момента. Первое — откуда эти ребята знают про наши отряды и для чего с таким остервенением их уничтожают? И второе — почему мы видим, по-сути, вариации только двух временных реальностей — той, где нас поджидает их засада, и той, где мы случайно сталкиваемся с немецкими егерями? Тебе это не показалось странным? Между сорок вторым и две тысячи пятым годами здесь много чего произошло. Нет, места тут конечно не слишком оживленные, но… Ту же обсерваторию, например, построили — а мы ведь не видим ни строителей, ни персонала? Понимаешь?

Я осторожно кивнул, пытаясь осмыслить услышанное. Это что же получается? Если верно все, год назад рассказанное мне в подземелье старого немецкого бункера, любой мир имеет параллельного близнеца в пространстве, но, выходит, он же имеет еще и бессчетное множество вариаций во времени, так что ли?! Точнее, каждый из параллельных миров-близнецов имеет кучу временных вариаций? Посланник этого не знал или… НЕ СЧЕЛ НУЖНЫМ МНЕ ОБ ЭТОМ РАССКАЗЫВАТЬ? И теперь Валера не понимает, отчего мы видим только две из всех этих вариаций, так получается? Как там он раньше говорил: «в четвертом измерении и прошлое, и будущее — это не только то, что было или будет, но и то, что могло или может произойти»? С ума, блин, сойти! Ладно, слушаем дальше…