Отрок посмотрел им в след.

Улыбнулся.

И задрав голову завыл, стараясь подражать волку. Из леса почти сразу ответили три голоса.

Поняли блохастики» все или нет – не ясно. Однако беглецы драпанули без оружия. И, судя по всему, были перепуганы, да еще и из числа крестьян, которые панически боятся волков. Если же волки ничего и не поняли, то и не важно. Главное, что теперь эти беглецы удирать будут, роняя кал, как минимум до канадской границы. И вряд ли в ближайшее время здесь окажутся снова. Встретив же других разбойников, предостерегут их от совершения ими незваных визитов в эти края.

На стоянке однако же оказались и другие люди.

Там у костра сидели двое связанных мужчин. Кое-как замотаные в рванье. Однако из-под него проглядывала неплохая одежды.

– Вы чьих будете? – подойдя ближе поинтересовался Андрейка.

Тот мужчина, что постарше и с уже седеющей бородой, посмотрел на него подозрительным взглядом. И спросил:

– Волхв?

Парень улыбнулся самым благожелательным образом. И перекрестился. Чем в немалой степени разрядил обстановку.

– Фух… – выдохнул старший. – А то я уж думал, что занесла нелегкая.

– Андрей сын Прохора. Новик [54] . Обитаю здесь до верстания на службу по отечеству. А это мои боевые холопы: Устинка да Егорка. А тебе как звать? Кто ты? И откуда?

– Ефрем я. Онуфриев сын. Из Новгорода Великого. Купец я. А это сынок мой – Степашка.

– Из Новгорода? – удивился Андрейка. – Далеко тебя судьба занесла.

– В Переяславль Рязанский я ходил. Торг вести. Да вот – сподобил лукавый этих проказников встрять. И торг отбили. И самих пленили.

– Так где же торг?

– А это уже у них поместных дворяне рязанские взяли. Та шайка едва ли четвертью ушла. Ели ноги унесла.

– А тебя с сыном ради выкупа утащили?

– Сказывал я им, что в Туле знакомец у меня есть. И он выкупит меня. Им сказывал и тебе скажу.

– Эх дядя-дядя. Глупости все это. – покачал головой Андрейка. А потом махнул рукой холопу и добавил. – Устинка, развяжи-ка их.

– А чего глупости то?

– Я что, супостат тебе? Чай не тать и татьбой не промышляю. Сам от этих татей чуть не погиб. В одной мы с тобой лодке плывем. Одну беду хлебаем.

– Век не забуду, – потирая затекшие кисти, произнес Ефрем.

И в этот момент над лесом пронесся истошный крик. Видимо волки догадались. И им нравилось догонять убегающую добычу.

Купец на этот истового перекрестился.

– Твои озоруют?

– Они сами по себе.

– Ну раз говоришь, – нервно усмехнулся Ефрем.

– Стаю что пришла ко мне я вырезал. Этих оставил. И как-то ужились. Я их прикармливаю, они меня предупреждают ежели какой гость наведается.

– Слышал, слышал, – покивал Ефрем, лукаво поглядывая на парня, у которого на плечах была шкура, снятая с того вожака – матерого волка. – А я еще в толк не мог взять, чего это волки завыли. Кому весточку передают…

1553 год, 17 апреля, где-то на реке Шат

Весна в этом году наступила немного раньше обычного. Поэтому, несмотря на разгар Малого ледникового периода [55] река Шат и Упа уже к середине апреля полностью освободились ото льда. И этим воспользовался отец Афанасий, отправившись проведывать отрока сразу же, как это стало возможно сделать без долгих и мучительных переходов.

– Волки, – тихо произнес один из огненников.

– Да… – согласился священник. – А чего они воют? Весна же.

– Мне то не ведомо.

– Ох-ох-ох… – покачал головой отец Афанасий и проверил лопату, что лежала на дне лодки.

Присутствие волков немало его напрягло. Но, в тоже самое время, принесло какое-то чувство облегчения. Ведь если Андрейка погиб, то и договариваться с ним не нужно. Просто откопать лампу и уплыть восвояси. Авось ремесленники разберутся что в ней зачем и почему.

Ускорятся не стали.

Как гребли, так и гребли. Куда им спешить то?

Поэтому, когда они начали выходить на берег, парень был уже готов к гостям. И он догадывался, кого это нелегкая принесла. Поначалу то подумал, будто бы снова разбойники. Но оглядевшись, и поняв, что к землянке посуху никто не приближается, все понял…

– Нас ждут, – тихо буркнул один из огненников, когда лодка ткнулась носом в песок и люди начали выходить из нее.

– Что? – переспросил отец Афанасий, едва не свалившийся в воду от неожиданного известия.