Если бы он был кем? Вопрос возник и мгновенно рассеялся, как опиумный дым, унося с собой все мысли. Уэст одурманивал её словами, взглядами и прикосновениями.

Вот почему она держалась подальше от мужчин.

Но впервые только в этот раз ей хотелось продолжения.

– На его месте, – продолжил Уэст, обхватив её лицо и поглаживая большим пальцем щёку. – Я бы вас не отпускал. А держал подле себя. Миледи.

Она замерла, охваченная страхом и паникой. Джорджиана подняла на него глаза и встретилась с его ясным, умным взглядом.

– Вы знаете.

– Знаю, – ответил он. – Но вот чего я не понимаю, так это зачем?

Уэст не знал всего. И поэтому не понимал, что жизнь, которую она выбрала, была не Анны, а Чейза. Не проститутки, но короля.

– Ради власти, – правдиво ответила Джорджиана.

Его глаза сузились.

– Над кем?

– Над всеми, – просто ответила она. – Я сама распоряжаюсь своей жизнью. Не они. Меня считают шлюхой, так почему бы не притвориться?

– Под их носом.

Она улыбнулась.

– Люди видят только то, что хотят. И это потрясающе.

– Я вас видел.

Джорджиана покачала головой.

– Не так уж и долго. И тоже думали, что я Анна.

– Вы можете распоряжаться своей жизнью и за пределами этих стен, – возразил он. – Вы не обязаны играть эту роль.

– Но мне нравится эта роль. Здесь я свободна. А вот Джорджиана должна шаркать ножкой, раскланиваться и молить об одобрении. Здесь я занимаюсь тем, чем хочу. И никому не обязана.

– За исключением вашего хозяина.

Вот только она и была этим хозяином. Джорджиана не ответила.

Он неправильно истолковал её молчание.

– Вот почему вы ищете мужа. Что случилось? – спросил Уэст. – Чейз вас отверг?

Она отстранилась, нуждаясь в расстоянии между ними, чтобы вернуть себе рассудок. Чтобы сделать следующие шаги. Чтобы сплести ложь.

– Он меня не отвергал.

Его брови сошлись на переносице.

– Чейз же не думает, что муж будет вас с кем-то делить.

Слова уязвили, хотя и не должны были. Джорджиана прожила всю жизнь в тени "Падшего ангела" в образе шлюхи. Убедила сотни лондонских аристократов, что является экспертом в удовольствиях. Что продалась их могущественному лидеру. И одевалась она соответствующе, выставляла на показ грудь и накладывала макияж, научилась правильно двигаться, притворяться, играть роль.

Но почему-то, когда этот мужчина признал её репутацию, над которой Джорджиана так усердно трудилась, осторожно воздвигая убедительный фасад, ей это дико не понравилось. Возможно, потому, что Уэст знал о ней больше, чем другие, и всё же верил в остальную ложь.

Или, может быть, потому, что благодаря ему, ей не хотелось больше лгать.

Нет. Она пала жертвой его героической натуры после того, как он бросился к ней на помощь всего несколько минут назад.

У неё перехватило дыхание.

Он поступил так только потому что узнал правду. Про другую её личность. Другую жизнь.

Наряду с разочарованием вспыхнули гнев и что-то похожее на стыд.

– Вы бы не стали меня спасать.

Смена темы разговора застала его врасплох.

– Я...

– Не лгите, – сказала она, подняв руку, будто хотела не дать словам сорваться с его губ. – Не надо меня оскорблять.

– Я остановил Поттла, – сказал Уэст, тоже подняв руку, чтобы продемонстрировать костяшки пальцев, которые утром будут саднить. – Я вас спас.

– Потому что вы знали, кто я на самом деле. Если бы вы считали меня Анной... простой женщиной с древнейшей профессией. Просто разукрашенной шлюхой...

– Не говорите так, – прервал её Уэст на полуслове.

– О, – усмехнулась она. – Разве я вас оскорбила?

Он провёл пострадавшей рукой по светлым локонам.

– Господи, Джорджиана.

– Не называйте меня так.

Он безрадостно рассмеялся.

– А как мне вас называть? Анной? Фальшивым именем, которое идёт в придачу к фальшивым волосам, фальшивому лицу и фальшивой... – он замолчал, указывая рукой на подбитый ватой корсаж, затянутый таким образом, чтобы придать её обычной груди выдающийся вид.

– Не уверена, что вам вообще следует меня звать каким-то именем в таком случае, – серьёзно сказала она.

– Слишком поздно. Теперь мы оба в этом замешаны. Связаны словом и корыстью.

– Я думаю, вы имели в виду "и делом".

– Я знаю, что имел в виду.

В тусклом свете свечи они смотрели друг другу в глаза, и Джорджиана чувствовала его гнев и разочарование, не уступающие её собственным. Какой странный момент. Неужели одна сторона её личности побудила Уэста защищать другую?