Потому что у Дункана никогда не получалось не думать о всех аспектах.

– Сейчас чертовски рано, – проговорил Тремли с площадки первого этажа, чем привлёк внимание Дункана, и начал спускаться по лестнице. Его волосы всё ещё оставались влажными после утренней ванны. – Надеюсь, ты принёс то, о чём я просил.

– Нет, – ответил Уэст, выбросив Джорджиану из головы. Он не желал, чтобы она незримо присутствовала в месте, запятнанном этим мерзавцем и его грехами. – Я принёс кое-что гораздо лучше.

– Позволь судить мне. – Тремли остановился у подножия лестницы, поправляя рукава. В голове Дункана вспыхнуло воспоминание.

Уэст наблюдал за осторожной игрой пальцев графа на манжетах и, наконец, проговорил:

– Твой отец делал так же.

Тремли замер.

Уэст поднял глаза.

– Перед встречей с важными людьми он поправлял рубашку.

Тремли выгнул бровь.

– Ты помнишь чудачества моего отца?

Он помнил не только это.

– Я помню всё.

Уголок рта графа приподнялся.

– Я просто трепещу от предвкушения. – Он вздохнул. – Ну же, Уэст. Говори, зачем пришёл? Ещё рано, я даже не завтракал.

– Ты мог бы пригласить меня на завтрак.

– Мог бы, – ответил граф. – Но я думаю, что моя семья и так кормила тебя достаточно долго. Не находишь?

Уэст сжал кулаки, изо всех сил пытаясь сдержать гнев. Он вёл игру, из которой выйдет победителем. Дункан глубоко вздохнул и качнулся на пятках, изображая некое подобие скуки, которая обычно приходит с властью и всегда была присуща графу Тремли.

– Хочешь послушать, что я узнал?

– Я уже сказал. Мне нужно знать, кто скрывается под личиной Чейза. Если ты пришёл не с этой информацией, тогда мне всё равно. Особенно не в столь ранний час. – Он повернулся к лакею в дальнем конце коридора и щёлкнул пальцами. – Чай. Немедленно.

Слуга мигом принялся исполнять распоряжение. Уэст ненавидел то, как в духе своего отца Тремли резко отдавал приказы, которым беспрекословно подчинялись... Без колебаний. Из страха возмездия. В семье царила жестокость, и молодые слуги быстро научились двигаться расторопно, чтобы не привлекать внимания хозяев.

Он проводил взглядом молодого лакея и повернулся к Тремли.

– На самом деле это имеет отношение к Чейзу.

Не дождавшись продолжения, граф сказал:

– Боже, Уэст. Я не могу ждать весь день.

– Нам лучше обсудить дела в твоём кабинете.

Сначала Уэсту показалось, что Тремли не согласится. И, честно говоря, ему хотелось выложить всё здесь, практически на виду у всех, где у стен этого огромного дома, купленного на предательские средства, были уши. Дункан хотел раскрыть содержание в высшей степени поучительного досье от Чейза перед полудюжиной слуг, которые мечтали уничтожить своего непреклонного, отвратительного хозяина.

Но его цель заключалась не в публичном разоблачении.

Цель была стара, как мир. Он собирался заключить сделку. Тайны Уэста в обмен на тайны Тремли. Оба получат свободу. И никого не придётся разоблачать.

Он сосчитал до одного. До двух. До пяти.

Дункан привык ждать.

Граф резко развернулся и направился в свой тёмный огромный кабинет, где было множество ненужных окон с тяжёлыми бархатными шторами, которые не пропускали свет и ограждали от любопытных взглядов.

Дункан остро ощущал пистолет в сапоге. Он не думал, что придётся им воспользоваться, но в тёмной комнате его присутствие успокаивало. Дункан уселся в широкое кожаное кресло у камина, вытянул длинные ноги, скрестив лодыжки, и положил локти на подлокотники, сцепив пальцы в замок на груди.

– Я не предлагал тебе сесть, – сказал Тремли.

Дункан даже не шелохнулся.

Тремли уставился на него долгим взглядом.

– Ты чересчур уверен в себе для человека, который находится в одном шаге от тюрьмы стоит мне сказать лишь слово.

Дункан посмотрел на широкий стол из чёрного дерева в другом конце комнаты.

– Он принадлежал твоему отцу.

– И что с того?

Дункан пожал плечами.

– Я помню этот стол. Помню, что думал, какой он огромный, что никогда не видел такого большого стола. Я считал, что только очень могущественному человеку может понадобиться такой огромный предмет мебели.

Он помнил и другие вещи. Как смотрел в замочную скважину, зная, что не должен подглядывать. Видел свою мать на этом столе и как старый граф берёт то, что хочет. Ничего не давая взамен.

Ни любви, ни денег.

Даже когда они крайне в этом нуждались. Когда она нуждалась, как никто.

Тремли прислонился к столу, скрестив руки на груди. Дункан отогнал воспоминания.

– И что? Какое это имеет значение?

– Просто он уже не кажется мне таким большим. – Уэст пожал плечом, зная, что этот жест рассердит Тремли.