– Подсядем? – обернулась Елизавета.

– Если они не против, – ответил Иван. – Доброе утро, Хироси-сан, разрешите присоединиться?

– Никаких возражений, – кивнул японец. – Доброе утро, Ваня-кун, доброе утро, Лиза-тян.

Иван, глянув на стол и оценив меню эксперта: рыба в соусе, роллы, салат, чай, – заказал кофе со сливками, творог со сметаной и мёдом, Елизавета выбрала горький бразильяно, блинчики с икрой и сыром, и обслуживающая лагерь команда формов [3] , неотличимых от людей, быстро заставила стол блюдами.

Продукты, конечно, были синтезированы, за исключением овощей из оранжереи, но практически ни качеством, ни вкусом не уступали природным.

– Таким образом, – продолжил Ядогава разговор с Мишиным, – не исключено, что мы вернёмся ни с чем.

– О чём речь? – Иван принялся есть.

– О Мультиверсе, – сказал помощник Вересова смущённо. – До меня не доходит, как это можно двигаться и при этом никуда не лететь. Ведь мы летим вперёд? Ведь так?

Ядогава снисходительно улыбнулся.

Возраст учёного по его лицу определить было трудно. Иногда он казался собеседникам столетним стариком, иногда совсем молодым человеком, но Иван знал, что космологу исполнилось недавно семьдесят семь лет, хотя при всей своей несуетливости он был очень подвижен и активен, занимаясь по два часа в день в спортзале (в лагере возвели и такую конструкцию) боевыми искусствами.

– На самом деле дать точную характеристику процессу невозможно. Наша Вселенная представляет собой один из бесчисленных расширяющихся трёхмерных пузырей с преобразованным вакуумом в бесконечном континууме Мультиверса. Эти пузыри разъединяет – по общепринятой теории – инфляционное поле, растягивающее пространство балка с безумной скоростью. Хотя, вероятнее всего, это не пространство в нашем привычном понимании. Мои коллеги утверждают, что это континуум Гильберта с бесконечным числом измерений.

– А вы как считаете?

– Я думаю, что этот континуум – размытый потенциальный барьер, порождающий у таких, как мы, ощущение растяжения и бесконечного размера. Соседние пузыри Вселенных могут располагаться, образно говоря, в миллиметре от нашего, но квантовая пена делает это расстояние огромным. И оно непреодолимо, так как инфляция порождает континуум эквивалентно расстоянию быстрее, чем мы в состоянии его преодолевать.

– Зачем же мы в таком случае пытаемся вылететь за границы нашей Вселенной? – озадаченно спросил Мишин.

– Вопрос не ко мне. Есть шанс, что если нашему вселенолёту хватит энергии, мы пробьём этот потенциальный барьер.

– Куда же мы попадём в этом случае?

– В одну из соседних Вселенных. При бесконечном числе рождающихся пространственных пузырей велика вероятность того, что мы наткнёмся на Вселенную с похожей конфигурацией набора констант.

– Но вы только что утверждали, что Мультиверс представляет собой по большей части необитаемую пустыню с бесконечным числом мёртвых Вселенных.

– Я так не утверждал, хотя так оно и есть. Но ведь и заселённых Вселенных должно быть много, если мы имеем дело с такими категориями, как бесконечность.

– Я не поняла насчёт потенциального барьера, – заинтересовалась Елизавета. – Каким образом он становится эквивалентен расстоянию?

– Благодаря затрачиваемой «на движение» энергии. Расстояния возникают лишь при развёртке свёрнутых измерений в трёхмерном континууме. А между рождающимися пузырями Вселенных все эти измерения свалены в одну кучу.

Иван невольно рассмеялся.

– Неожиданное сравнение.

– Давайте спросим у Копуна, – предложила Елизавета, – что он думает по этому поводу. Ваня, можешь связаться с ним?

Иван кивнул.

В принципе каждый член экспедиции мог в любой момент по мыслесвязи связаться с компьютером Вестника и задать ему любой вопрос. Но Ломакин считался главным посредником между людьми и «машиной судного дня» и по убеждениям коллег имел более крутой доступ «к телу» Вестника.

«Я вас услышал, – заговорил в голове бархатный баритон Копуна, незримо присутствующего (о чём предпочитали не говорить и не думать) в любой компании и при любом намерении пассажиров. – Мне легче показать вам, что я вижу, слышу и чувствую, двигаясь в этой «метели».

«Давай, – согласился Иван. – Мне подойти в ЦУП?»

«Не надо, просто расслабься и слушай».

«Расслабился».

В следующее мгновение обстановка столовой вокруг изменилась, распахнулись стены, и он оказался в невообразимой живой пустоте, представлявшей собой сочетание квантовых осцилляций, сотрясающих пространство, с игрой призрачных световых объёмов танцующей плотности и ячеек с плывущими в них фигурами неких существ и геометрических фигур.

Тело Ивана распухло струями, присоединившимися к танцу эфемерных струй, и начало таять.