Она заказала американо без добавок, омлет с овощами и круассан. Утром только кофе с сигаретой «съела», аппетита не было. Забавно, но Пархомов выбрал все то же, лишь кофе попросил доппио, явно любил покрепче. Еще и с удивлением глянул в ее сторону, когда оба поняли, что заказы настолько совпали. Усмехнулись тоже как-то синхронно.

— Итак?.. — не отказалась она от своего вопроса, стоило им, наконец, остаться за столиком вдвоем.

— Расскажи мне что-нибудь, Тоня, — с улыбкой, однозначно демонстрирующей, что он не собирается открывать ей свои мысли, Дамир откинулся на спинку кресла.

— О выгодных капиталовложениях? — иронично заломила бровь она, не уступая ему в тоне.

— О себе, Тоня, — криво улыбнувшись, видно, показав, что понял ее строптивость и нежелание, не отступил Пархомов.

— Зачем, Дамир? — глянула ему глаза в глаза с твердым вызовом.

Может, зря? Как захлестнуло, бросило ее в глубину этого серо-синего взгляда, непонятного и привыкшего над всеми довлеть. Странный привкус какой-то чуждой ей доселе слабости в горле, и вновь пальцы дрожат.

Да что с ней?!

Им принесли кофе, оба чуть отклонились, на секунду умолкнув, но вот взгляд ее Дамир и на миг не упустил. Как в плен захватил, и глазами, словно невидимой удавкой, давил на ее волю, неявно, но ощутимо пытаясь сломить Тоню.

— Ты мне птицу напоминаешь, Тоня, — вытащив из кармана пачку сигарет, усмехнулся Дамир. Тоже любил курить под кофе?

— Неожиданно, — и правда удивилась.

Пархомов усмехнулся, словно бы говоря «как есть», предложил ей сигареты, но Тоня покачала головой и, так прикинув, что он точно против не будет, вытянула из сумочки свои, с ментоловым ароматом.

— Не понравились мои? — посмотрев на марку ее сигарет, поинтересовался Дамир, поднес Тоне зажигалку, прикурил сам после.

— Понравились, но очень уж крепкие для меня, не на каждый день, так точно, — усмехнулась Тоня, а сама пыталась понять, что он имел в виду, про «птицу» говоря, и как ей на его манеру вести разговор в стиле ледокола реагировать.

— Понял, — хмыкнул Дамир, сделав глоток своего кофе. — Так вот, ты, будто птица, Тоня. Пуганая, стрелянная, опытная. Знаешь, что умеешь и на что способна, но в любую секунду готова вспорхнуть и улететь, едва и намек на какую-то опасность для себя увидишь, — без напоминаний вернулся к теме Дамир. — И мне интересно, чем я тебя испугал? Прям вот дернуло меня, не могу тебя разгадать. Зацепила, — ухмыльнулся Пархомов. — Я такой страшный?

Именно в этот момент принесли их заказ, и пока официант расставлял тарелки, она пыталась лихорадочно собраться с мыслями.

— Не бойся, Тоня, знаю, что не Аполлон, и ценю правду, — в кривой улыбке Дамира холода добавилось, будто вентиль кто-то провернул, стоило им снова вдвоем оказаться. Хотя весь его вид показывал, что ему по фигу на чужое мнение о своей внешности.

А она отпила еще кофе, не отводя глаза от него, неторопливо отставила чашку. Осмотрела с ног до головы. Лицо какое-то грубое, словно начерно из камня вытесано, а отшлифовать забыли. Крупный нос, скулы широкие, подбородок массивный. Кожа, и так грубая, плотная, и видно, что побрился утром, а темная щетина уже пробивается так, что синевой отливает.

Высокий, крепко сбитый, хоть и не сказать, что широкий, будто из узлов состоящий, казалось, жилистый под дорогим итальянским костюмом серо-синего оттенка, явно под глаза подбиралось. Рубашка стального оттенка. Весь образ всю эту жесткость подчеркивает. Стрижка короткая, но и не ежик, есть куда зарыться пальцами, если… Так, не в ту степь. Степь… точно! Он ей высоковольтные столбы напоминал, что иногда на полях или в степи ее родного региона над всем громадой возвышались. Неподвластные ни ветру, ни стихии с дождями, да и одному человеку нечего противопоставить такой непоколебимой мощи. И на йоту не сдвинуть… Смотрит прямо и властно, без вызова. Такие, как он, уже доказали все и всем, и теперь миру предоставляют возможность что-то им доказывать. Страшный, спрашивает?..

Дамир не подгонял, позволял рассмотреть себя детально.

Также медленно Тоня затянулась в последний раз и затушила сигарету в пепельнице, которая между ними стояла.

— Начистоту? — почему-то чувствуя, как холодеет в груди. Но сердце при этом лихорадочно начинает стучать. Точно, как у птиц, в чем-то он прав. — Страшный ты, Дамир, есть такое. Да только вообще не лицом, будь ты женщиной, решила бы, что лукавишь и комплимента хочешь, — сама лукаво улыбнулась уголками губ, коснулась пальцами вилки, но так и не взяла приборы, не начала есть, хотя аромат над столом стоял поразительно аппетитный. Все-таки для ВИП-ов старались особо. И Пархомов не торопился к еде приступать. — Но тут и тут, — она постучала пальцем по своему виску, его мозги имея в виду, потом также по грудине. — Очень ты пугающий. Леденящий. Ты же сам, как атомный ледокол, Дамир, в курсе? Прешь напролом, ни на что внимания не обращая, продавливая лишь свой интерес.

Пархомов, куда вольготней устроившийся в кресле уже после ее ремарки о внешности, сейчас просто рассмеялся. Очень, очень самодовольно.

— При моей жизни и делах иначе никак, птичка. Конкуренты заклюют и порвут на куски, — он все же принялся есть, и Тоня потянулось к своей тарелке. — Но тебя-то я, чем испугал? Мы тогда говорили минут десять, не больше?

— Так ты ж не делишь людей на конкурентов и нет. Только интересы на свои и невыгодные. И меня растоптать в состоянии, походя. Уничтожить, даже сам не поняв. Зачем мне такие проблемы, Дамир? — м-м-м, омлет был божественный. У нее такой никогда не получился бы… Интересно, какой секрет у этого шеф-повара? Магию вместо соли добавляет в яйца, что ли? — Я здравомыслящий человек, — с довольным вздохом призналась Тоня, отдав должное блюду.