Да, да, так и есть. Или все же нет? Шумно выдыхаю, когда наконец он отпускает мою руку и отстраняется от меня.

— Давайте все остальные так же по очереди. Светлана, вставай с кушетки, не искушай парня, — молчи, Света! Просто молчи. Кивай как болванчик, тогда он и задирать тебя не будет. Это все так просто!

Тихонько приподнимаюсь с кушетки и иду мыть руки под оглушающие звуки собственного сердцебиения. И все же, что-то со мной случилось. Одно хорошо, оставшиеся десять минут и без того затянувшегося занятия, прошли без единого выпада в мою сторону. Вот только после окончания наших тренировок, я самым настоящим образом сбегала из кабинета, словно воровка, ну или девочка, жутко хотящая в туалет. На самом деле мне было плевать на то, что он хотел обсудить со мной что-то после занятий, чем-то хорошим это бы вряд ли закончилось.

На лекцию я шла с невероятным предвкушением. Остановилась, выдохнула и распустила волосы. Но мне стало мало, в конце концов, вторников и так немного. Нанесла на губы гигиеническую помаду с приятным блеском и все же вошла в зал. Не споткнулась, не упала, можно сказать, гордо прошла до привычного места, где всегда сидит он и… обломалась. Нет его. Все есть, а Олега нет! Ну как так?! Ходит всего один раз в неделю и то не пришел! А ведь как хорошо начинался сегодняшний день. Какие надежды и такие обломы. Препод, он же заведующий-козел и сволочь Волков, Олег-не пришел. Супер… Ну где я так нагрешила?

С лекции вышла в полном расстройстве, наконец осознав все, что произошло сегодня. И перспективы меня ждут так себе. И на работе будет провоцировать, и на учебе. Правда в первом случае я его видеть буду разве что только утром на пятиминутке, а терапия скоро закончится. Нет, надо смотреть на все оптимистично.

— Зайка, тебя не учили в монастыре, что сбегать, не сказав «до свидания», дурной тон?

— До свидания, — бросаю я, не поднимая головы и иду дальше, уткнувшись взглядом себе под ноги.

— Лучше остановись по-хорошему, — слышу уже позади себя совсем не дружелюбный голос.

Несколько шагов вперед, и я все же останавливаюсь, правда сама не зная зачем.

— Что вам надо, Кирилл Александрович?

— Завтра к десяти, Света, — произносит он, становясь напротив меня и чуть улыбаясь.

— Спасибо, что сообщили.

— Пожалуйста, — перехватывает мою руку и… дежавю, снова достает из кармана конфету, правда не одну, а целых три, и кладет их мне на ладонь. — До завтра, Зайка.

Полное опустошение и настроение ниже плинтуса. Спишем очередное фиаско, как наказание за то, что я просто так съела конфету. И видимо съем еще три, глядя на выражение лица бабушки. Падать, так уж с гастрономическим наслаждением. Интересно, за что сейчас? Скидываю пальто вместе с сапогами, под зорким взглядом любимой родственницы, и, опустив взгляд на грудь, понимаю, что забыла переодеть блузку. Черт, и тушь! Тушь ведь не смыла…

— Сегодня были очень вкусные овощи, мне даже было мало, — нервозно произношу я, где-то на задворках сознания понимая, что сейчас мне в очередной раз тщательно промоют и без того промытые мозги. — Это всего лишь блузка, купленная мной на восьмое марта. Она почти закрытая, сама посмотри, разве что только шея и видна, — начинаю оправдываться я, но в ответ получаю полную тишину. Пожалуй, бабушкино молчание значительно хуже нравоучений. Мне реально становится страшно от того, как она на меня смотрит и молчит. — Не смотри на меня так, пожалуйста, я не сделала ничего плохого. Это просто блузка, которые носят все. Абсолютно все нормальные люди.

— Смотри что получается, Светлана. Вчера косметика, спрятанная под кроватью, сегодня уже тушь на ресницах, а через полгода что, брюхатая внучка?

— Ну зачем ты так говоришь?! Как я вообще могу быть беременной, когда меня даже никто не целовал?! Зачем ты так со мной? — вместо ответа на мой истерический всплеск, бабушка лишь усмехается.

— Чтобы стать шлюхой как твоя мать, или просто забеременеть, целоваться совсем не обязательно, — выхватывает из моих рук сумку и, совершенно игнорируя мой протест, начинает в ней копошиться.

— Отдай! — тяну руку к сумке, на что получаю удар по ладони.

— Кстати, смею тебе напомнить, что твоя мать тоже не родилась шлюхой, ими становятся в процессе жизни, моя дорогая. Тоже между прочим хлопала глазками, пользуясь красивым личиком, этакий ангелочек с виду. Однако, оказалась слаба на передок, моего сына ей не хватило. Аппетиты не те. Надеюсь, твой аппетит еще не поздно усмирить, — выбрасывая содержимое сумки на пол, как ни в чем не бывало продолжает она. — Не понимаю, как я могла все это пропустить.

— Да что это?! Все красятся! Мне двадцать один год! Я просто накрасила тушью ресницы. Все! Что в этом такого ужасного? Ты же сама… сама красишься. Почему мне нельзя? — молчит! Тупо молчит, рассматривая мой телефон. — Там ничего нет, как и во всей моей сумке!

Меня не слышат или делают вид, что не слышат. В какой-то момент, мне это так надоело, что единственное, на что меня хватило, так это молча уйти в свою спальню.

На автомате скидываю с себя одежду, натягиваю спортивные штаны и толком не успеваю натянуть футболку, как получаю хлесткий удар по ягодицам.