— Правильно, только вы раньше времени сглотнули, Светлана, — правильно, неправильно, о чем он сейчас вообще говорит-понятия не имею! Такое чувство, что я горю. Дурацкий жар разливается по телу вновь, только с еще более усиленной волной. Или это у него такие горячие руки? А может я заболела?

— Сглотните, Светлана, — вопросительно поднимаю на него взгляд и наконец осознаю, что мне пальпируют щитовидку. Тупица! Сглатываю и ничего не получается. — Вам нехорошо?

— Хорошо, — все же усилием воли сглатываю и закрываю глаза.

Он что-то говорит про доли, перешеек, мышцу, но сконцентрироваться на его рассказе у меня все равно не получается.

— Светлана, приподнимите немного рукава кофты.

— Зачем? — испуганно произношу я, открывая глаза. И только сейчас понимаю, что руки с моей шеи он уже убрал.

— А просто так. Банальное любопытство.

— Что?

— Ничего, — сам берет оба моих запястья, приподнимает рукава и обхватывает своими руками.

Что это вообще такое? Он просто так трогает мои руки при всех? Что за бред, может я сплю? И только, когда Волков мимолетно переводит взгляд на свои часы, я вдруг осознаю, что он измеряет мой пульс. Совсем крыша поехала…

— Знаете, Светлана, щитовидная железа у вас в норме, а вот сердце тарахтит как ненормальное. С чего бы это, не знаете?

— Нет, — вырываю обе руки, одергиваю рукава и тут же надеваю халат.

— Ну раз не знаете, попробуем разобраться. Даю вам всем десять минут на то, чтобы потренировались друг на друге. Давайте, птенчики, не стойте просто так. Чего ж вы такие тормознутые?

Вопрос Кирилла Александровича естественно остался без ответа, а вот тормознутые птенчики, то есть мы, сразу принялись друг друга пальпировать.

— Светлана, такая хрупкая девочка и так жмешь на шею, да еще и не туда. Дай сюда пальчик, — обхватывает мой большой палец и сам же на него и надавливает. — Пальчик на перешейке, идешь по нему и пальпируешь долю. Вот так, да? Чувствуешь? — чувствую, что мне дышат в затылок и я сейчас в обморок рухну. Рохля!

— Да, — выжимаю из себя, продолжая двигать пальцем.

— Что да? — шепчет мне на ухо.

— Ммм… просто да, — произношу я, шумно сглатывая.

— Смотри как быстро и вот уже-да, — усмехаясь произносит Волков и тут же отстраняется от меня. — Проделай то же самое с другой долей, можешь еще пальчиками поводить, Илье такое счастье вряд ли еще когда-нибудь перепадет. Только руки потом вымой, а то Худышкин уже вспотел.

Не знаю, как это терпит Илья, но я уже на исходе. На исходе от своей глупости и никчемности в присутствии этого мужчины. Мне совершенно не нравятся эти странные реакции собственного тела.

Закончив с этим, казалось бы, простым занятием, Волков устроил десятиминутный перерыв, во время которого всучил мне на проверку тесты, а сам устроился за своим столом проверять истории болезни, а по факту пристально наблюдать за мной. Спасибо Илье, который по моей просьбе остался в аудитории, в противном случае, я была почти уверена, что Волков ко мне пристанет. Уже через час мы начали обход больных по палатам. И вот тут что-то пошло не так. Очень не так. Мне стало дико душно, но это полбеды, по сравнению с внезапно возникшей тошнотой и схваткообразными болями в животе. Вторые, к счастью, временами отступали, а вот тошнота начала подкатывать с такой силой, что все, о чем я мечтала, так это о фаянсовом друге, ну или хотя бы простом бумажном пакете. Никогда в жизни у меня ничего не болело, никогда! Ободранные коленки и попа после скакалки не в счет. Да я даже никогда не пила никаких таблеток, разве что витамины. Сейчас же, от внезапно возникшей слабости, жутчайшего дискомфорта в животе и дикой тошноты, мне хочется выть.

— Свет, ты чего встала как вкопанная? Давай топай, ты последняя осталась.

— Что? — поднимаю взгляд на Илью и понимаю, что все. — Кажется, я не смогу, — легонько отталкиваю впереди стоящую одногруппницу и выбегаю из палаты, прикрыв ладонью рот.

Оглядываюсь по сторонам в поисках уборной, но так и не найдя ее взглядом, забегаю в туалет для персонала. Каким-то чудом успеваю присесть на коленки и извергнуть содержимое желудка в унитаз.

— Это последствия травмы, Светлана Васильевна? — слышу позади себя уже хорошо знакомый голос и чувствую прикосновение к шее. А если быть точнее, он касается не моей шеи, а убирает мои волосы назад. — Тяжелая была травма я смотрю.

— Какая травма? — кое-как выдавливаю из себя я, борясь с очередным приступом тошноты.

— Видимо та, которая получена в псевдо-ДТП с твоим парнем.

— Уйдите. И волосы мою отпус…буэ…бб..

— Блевотина еще ничью шевелюру не украшала. Так что это, Зайка? Беременность отметаем, ДТП тоже. Или тебя все-таки кто-то отметелил по голове, как и по щеке с руками?

— Отстаньте, это не ваше дело. И вообще это, наверное… сосиска, — вдруг доходит до меня, как только проходит очередная волна тошноты.

— Сосиска?

— Да. Я их никогда не ела, в смысле ела, но только настоящие из рубленного мяса, домашние. А это… это не домашние, — выдавливаю из себя я, приподнимаясь с колен.

— И похоже, ненастоящие, — Волков тут же опускает мои волосы, достает из кармана платок и протягивает его мне.

— Спасибо. Это точно сосиска в тесте, я ее рано утром съела. В ларьке около университета. Она еще и жареная была, никогда такого не ела, видимо, мой желудок к такому не привык, — произношу я, держась за живот.