Свенельд Карлович склонил голову в ответ — на лице его не дрогнул ни единый мускул. Зато Ингвар как всегда вспыхнул и уставился на жандарма негодующим взором. Ну что с ним сделаешь, разве можно поддаваться на такие простейшие провокации? Митя едва заметно шевельнул рукоять автоматона — паро-конь клацнул, переступил с ноги на ногу… и чуть-чуть развернулся. Насмешливый взор жандарма вместо красной физиономии Ингвара уставился на железный конский круп. Из-под задранного хвоста курился тонкий белый дымок.

Жандарм даже слегка вздрогнул и вскинул изумленный взгляд на Митю.

«Очень, очень надеюсь, что уж я-то невозмутим! Любезность, благожелательность, непроницаемость. Любезность, благожелательность…»

— А мы вот… встретить вас решили, ваше высокоблагородие! — ничего не замечая, продолжал частить Мелков. — Приветственный адрес заготовили — вся железнодорожная служба подписалась. — он засуетился, извлекая из притороченного к седлу кожаного планшета роскошный бархатный альбом, открыл и внушительно прокашлявшись, приготовился читать.

— Весьма благодарен, господа, только давайте после! Хотелось бы оценить во всей полноте… а здесь это вряд ли возможно. — отец кивнул на запруженную людьми дорогу.

— Конечно, как угодно-с… — явно расстроился Мелков и попытался пристроить свою коняшку рядом с отцом. Но конь под казацким старшиной развернулся неторопливо и страшно, как крейсер в городском пруду, едва не вынеся Мелкова из седла одним взмахом хвоста. Мышастая лошадка «железнодорожника» шарахнулась в сторону, испуганно взбрыкнув задом.

— Стой, холера ясная! — Мелков заполошно дергал узду, не успокаивая, а еще больше пугая лошадь.

Тем временем текинец жандарма скользнул мимо, будто змея, и занял место по другую сторону отцовского автоматона. Наконец-то справившийся с конем Мелков горестно поглядел вслед более расторопным приятелям, вздохнул и пристроился рядом с Митей. Кавалькада неспешно двинулась по дороге. Замыкала процессию паротелега с тарахтящими и подпрыгивающими в кузове водочными бутылками.

— Неужто это и есть его высокоблагородия знаменитая добыча? — приторно-любезно поинтересовался Мелков.

Митя покосился оскорбленно — добыча на самом деле была его. Прознают здесь как он мертвяков крошил — отбою от барышень не станет, все захотят познакомиться, с героем-то. К сожалению, отбою не будет не только от барышень. Ротмистру тоже по должности положено интересоваться: а как Митя, бескровный, мертвяков крошил, да еще в количестве, сильнейшим Моранычам нынешнего поколения не доступном? И ни за отцовское звание, ни за дядюшкин титул не спрячешься. А он все еще надеялся — спрятаться. Ускользнуть от судьбы, ласково усмехающейся ему клыкастой пастью рыжей мары.

— Наслышаны, наслышаны! — не дождавшись ответа, продолжал вещать Мелков, слегка подобострастно заглядывая Мите в лицо. — Весь город кипел — начальник Департамента и в должность еще не вступил, а уж такого размаха преступление раскрыл! Нелегальные цеха! Поднятые мертвецы! Говорят, нечто сугубо еретическое вскрылось?

— Поднятые древние боги. Древнейшие. — сквозь зубы процедил Митя — Мелков ему не нравился. Когда перед тобой лебезит чиновник не самого низкого ранга — это должно льстить. Но почему-то не льстило, скорее… Мелкова хотелось убить. Митя едва заметно вздрогнул, вдруг поймав себя на желании ткнуть пальцем в эти бегающие глазки и давить… давить… давить…

— Да как же это можно — чтоб боги? Никак не можно, Бог-то — он один! — укоризненно залопотал Мелков, и перекрестился на торчащую вдалеке церковную маковку. Мите пришлось с силой сжать кулаки, а то руки так и тянулись к пухлому, в складочках горлу.

«Да что со мной?» — торопливо пряча кулаки в карманы автоматонного плаща, испуганно подумал он.

— Бросьте, Фан Фаныч. Как их еще называть-то: дальние предки Чтимых Кровных Предков? — бросил через плечо ротмистр. — А вдруг они вовсе не предки? И даже не родичи?

— Родичи — не-родичи, а ведь встали… стервецы! — буркнул Мелков, и последнее слово звучало как ругательство, а не как обычное название восставших мертвецов. — Где это видано, чтоб какой-то лавочник мертвяков будто Кровный Мораныч поднимал?

— Раз уж Аркадий Валерьянович, прошу прощения, ваше высокоблагородие, но вы ведь ни разу не Кровный… ежели сами, без Моранычей упокоили, так и мертвяки, видать… пожиже обычных оказались? — хмыкнул ротмистр. — Хотя сынок ваш, вроде бы, Кровный по матушке? — и острые, как два буравчика, глаза его уставились на Митю.