Генри поджег вырванные листы артефактом, выхваченным у Мари, и уложил их сверху на ветки. Мари не удержалась, и протянула руки к приятно потрескивающему огню.

— Почему ты так сильно мерзнешь? Тут, кончено, холодно. Но ты выглядишь почти так же, как когда мы спустились с горы в летней одежде.

— Не знаю, — Мари пожала плечами, — я прожила на Юге всего несколько лет, и я не думаю, что это настолько могло на мне сказаться. Да и где угодно на Западе я чувствую себя отлично.

Она хотела добавить, что осталось уничтожить всего один артефакт, и она, наконец, сможет вернуться.

Осознание того, что возвращаться ей некуда, свалилось как гром среди ясного неба. Внезапно и холод стал каким-то теплым, и вообще не проблемой. Найти для себя деньги она найдет, но что ей делать? После все того, что произошло, просто раз за разом исполнять чужие поручения казалось бесполезной тратой времени. Она вздохнула и, потянувшись, размяла плечи.

Все равно, если они не уничтожат артефакт или если те люди найдут их — а они найдут, — спокойствия ни Мари, ни Генри не видать. Она присела рядом с костром, а Генри достал из своей сумки, прикрепленной к седлу, две металлических чаши, насыпал в них смесь сухих трав, перед этим растерев их между пальцами, засыпал снегом и поставил на огонь.

Он опустился рядом с Мари, и вскоре они уже оба неотрывно смотрели в пламя. Мари привиделось лицо старика, которого они встретили в андагарской библиотеке. Она поежилась уже не от порывов холода. На какой-то миг показалось, что Андагара будет преследовать ее всю жизнь. Мари не смогла и не захотела бы отпустить все, что произошло за последние дни. Не выдержав, Мари придвинулась к Генри и с опаской облокотилась на него. Тот в ответ приобнял ее рукой.

— Только не засыпай, так еще сильнее замерзнешь.

Немного отогревшись рядом с огнем и человеческим теплом, Мари поняла, что если прямо сейчас не встанет, то вообще никогда не заставит себя подняться. Поэтому, огромным усилием воли, заставила себя оторваться от Генри и вернуться в ледяную реальность. Она очень волновалась о том, чтобы лошади не замерзли, но, как и говорил Генри, животным было не привыкать.

Ехать дальше стало гораздо легче. Вот только всплыли все последствия недавнего переохлаждения: от насморка до режущей боли в горле. Когда впереди показались очертания поселения, Мари уже не могла нормально говорить из-за боли, и единственное, о чем она могла думать, это о сне. Чтоб ничего не чувствовать.

Тем не менее, цель поездки сама себя не решит. Или, как с грустью сама себе сказала Мари — артефакт сам себя не уничтожит. Мари слезла с лошади. У нее закружилась голова и одновременно начало стрелять в уши. Она со всей силы сжала кулаки, впившись в ладони ногтями.

Эта деревушка была побольше предыдущей, но все еще оставалась поселком, пусть местные и гордо величали ее городом. Мари уже начала сомневаться, есть ли на Севере большие селения. Все здания и улицы смазывались перед глазами, поэтому она просто шла за Генри, все сильнее и сильнее сжимая кулаки. Даже не заметила, как зашла внутрь помещения.

Внутри было очень жарко. Их поприветствовала девушка в одежде кузнеца. Генри начал о чем-то с ней говорить, но Мари не могла разобрать слов. Она оперлась о ближайшую стену и чувствовала, что понемногу сползает вниз.

***

Открыв глаза, первое, что Мари увидела это огонь под деревянным потолком. Она ощутила, как языки пламени касаются ее кожи, обжигая так, что хочется умереть, как огонь проникает под кожу, плавя ее. Стоило закрыть и снова открыть глаза, как пламя исчезло. Проблема крылась в том, что ощущения никуда не делись. Мари увидела над собой руку, и по серебреному кольцу с плетенным узором поняла, что это Генри. Рука потянулась ко лбу Мари, и ей сразу же стало прохладнее.

— Они говорят, что это из-за того, что твое тело не привыкло к Северу.

Генри говорил шепотом, и Мари была крайне благодарна ему за это, звуки громче бы неимоверно били по ушам.

— Я так не думаю, — продолжал он. — Мне кажется, тебе нужно как можно скорее убраться отсюда. Я могу закончить один.

Мари слегка, насколько хватило сил, помахала головой из стороны в сторону.

— Второй кузнец…Кузнечиха? Хочет какой-то металл с Юга, и одно редкое северное растение. Я не знаю как, но она сразу почувствовала, что из нас можно извлечь выгоду, — Генри устало вздохнул. — Я могу разобраться с растением, а ты с металлом. Быстрее закончим, и тебе не придется оставаться тут.

На секунду, на одно короткое мгновение, Мари захотелось зарыться головой в песок и там и остаться, но потом она взяла себя в руки и кивнула в ответ. Все равно, по итогу Генри приходится возиться с ней, вместо того, чтобы заниматься делом. Она сама не понимала, что с ней происходит, и как бы ей не близки по духу были северяне, ее тело просто больше не могло тут находиться. С другой стороны, снова оказаться в Андагаре одной и без поддержки было осуществлением ее самого ужасного кошмара.

Мари мысленно дала себе пощечину. Ее страхи не стоят ничего, по сравнению с тем, что стоит на кону.