Зябко повожу плечами. В комнате плюс двадцать два, если верить ртутному термометру, прикрепленному на косяке у входной двери. Но я почему-то почти все время чувствую легкий озноб. Позавчера сказал об этом врачам. Медики сначала переполошились, заподозрили какую-то инфекцию, прогнали меня и Олега через дополнительную серию медицинских процедур. Ничего не нашли, даже насморка, и

констатировали: озноб имеет психологическую основу. Слишком много тревог и волнений было в космическом полете. В общем, лечите нервы, товарищ Леонтьев. Больше отдыхайте, расслабляйтесь, спите.

После приземления меня и Макарина вытащили в прорезиненный и герметичный эвакуационный модуль, развернутый вокруг спускаемого аппарата “Знамени”. Луна давно уже считается абсолютно безжизненным небесным телом, но ученые все же опасались, что на скафандре и на контейнере с грунтом я мог “прихватить” с лунной поверхности какие-нибудь “спавшие” миллионы лет микроорганизмы, смертельно вредоносные для земной биосферы. Поэтому встречающие - поисковики, медики, испытатели, - работали с нами в специальных бактериозащитных костюмах. С меня и Макарина сняли скафандры “Сокол”, уложили на носилки и провели первое медицинское обследование: взяли кровь, прослушали сердце и легкие, измерили давление. Затем нас по отдельности загрузили в два вертолета, оборудованных герметичными салонами, и в компании целого сонма врачей отправили на Байконур.

В Ленинске, во дворе гостиницы “Космонавт”, наш экипаж поместили в изолированный корпус, построенный еще год назад. Здесь, в строжайшем карантине, мне и Олегу предстояло прожить целых три недели. В течение этого срока нас очень тщательно исследуют на предмет поиска всяческой,

как выразился Сергей Павлович Королевин, “инопланетной заразы”.

Сегодня с утра - после обязательных медицинских процедур - я было взялся за рисование. Очень хочется положить на холст все, что увидел в полете своими глазами. Холста и красок у меня здесь, в карантине, конечно же, нет, но карандаши и бумага имеются. Начал делать наброски для будущих картин.

Но сегодня дело что-то не пошло. Около часа малевал стыковку “Лунника” и “Знамени”, а потом бросил. Мысли лезут в голову все те же. О странностях нашего полета. Сижу, смотрю в окно и думаю.

За спиной тихонько постучали в дверь, едва слышно скрипнули петли.

– Не помешаю?

– Заходи, Олег, - бросаю через плечо, не оборачиваясь.

– Лексей, в шахматишки не хочешь сразиться?
– Макарин старается придать своему голосу бодрые нотки, но я улавливаю фальшь. Все-таки год подготовки в одном экипаже и почти две недели космического полета просто так не проходят. Человека узнаешь куда лучше, чем лет за пять обычной работы на Земле.

– Нет такого желания, - с хрустом потягиваюсь и поворачиваюсь к нему.
– Сегодня я не лунный Ботвинник.

Я почти все время выигрываю у Олега, и он в шутку называет меня “чемпионом Луны”.

Макарин присаживается на стул около письменного стола, и чуть прищурившись, смотрит на меня.

– Что-то мне не нравится твое настроение, Лешка. Что-то ты какой-то задумчивый.

– Это ценное наблюдение относится только к сегодняшнему дню или носит общий характер?
– вкладываю в ухмылку хорошую дозу сарказма.
– Психолог доморощенный...

– Психолог - не психолог, а отличить Леонтьева в нормальном состоянии от сегодняшнего пока еще могу, -парирует Олег.
– С Луны ты вернулся другим. Жестче стал, что ли... И еще у тебя чуть ли не с первого дня после посадки кислое настроение.

– Устал, - пожимаю плечами.
– И потом... Луна меняет человека... Первая высадка на Луну - это, знаешь ли, не фунт изюма!

– Врешь, - уверенно констатирует Макарин.
– Если бы я тебя, черта блондинистого, не знал, может быть, и поверил бы. А так - нет! Врешь.

– Вру, - капитулирую со вздохом.
– Потому что есть парочка дурацких мыслишек, от которых никак не могу избавиться.

– Поделись, вместе будем избавляться.

Он пристально смотрит на меня. В глазах твердость и уверенность.

– Добро, поделюсь, - переворачиваю лист бумаги с недорисованной стыковкой, беру с подоконника карандаш, пододвигаю еще один стул и сажусь за письменный стол рядом с Макариным:

– Ты не заметил, что мы участвовали в очень странном космическом полете?

– Настолько странном, что тебя даже высадили из корабля на Луну!
– Макарин хохочет.
– За безбилетный проезд, наверное?

– Балбес, - ругаюсь беззлобно.
– Будешь слушать или хохмить?

Улыбка моментально слетает с лица Олега.

– Я весь внимание, Леша.

Несколько секунд смотрю на чистый лист бумаги, соображая, с чего начать разговор. Сумбур в голове полнейший. Наконец, решаюсь:

– Начнем с того, что мы имели серию практически безаварийных космических полетов со дня старта на орбиту Юрия Гагарова и по сей день. Никто из наших ребят не погиб ни при подготовке к полету, ни в космосе.