На случай “почитать в дороге” у меня с собой был припасен новый детектив Андрея Куркова, купленный вчера в “Книжном мире” на Лубянке, и толстенький томик тезисов -

выступлений на предстоящей конференции. Беллетристику решил попридержать до начала восьмичасового полета, а сейчас час-полтора вполне можно было уделить ознакомлению с лучшими достижениями отечественной и зарубежной научной мысли в сфере “Проблем перевода научно-технических текстов в области новых технологий”. Достал из кейса том с тезисами и принялся неторопливо его перелистывать, останавливаясь и вникая в текст в тех местах, которые меня заинтересовали.

Впрочем, наслаждаться продуктами интеллектуальных изысканий моих коллег из разных стран мира пришлось недолго. Я едва одолел первые двадцать-тридцать страниц сборника тезисов, когда в пространстве над головой негромко прозвучал вопрос-утверждение:

– Харламов Евгений Кириллович?

Я поднял взгляд. В полушаге от моего кресла стоял, широко расставив ноги, средних лет незнакомец и с высоты без малого двухметрового роста внимательно рассматривал меня. Темно-русые волосы аккуратно уложены на прямой пробор, открывая высокий лоб. В густых усах под довольно крупным носом заметна редкая седина. Глаза из-под черных как смоль бровей смотрят пытливо, весело и чуть озорно. Одет незнакомец был в теплую кожаную куртку, джинсы и ботинки с высокой шнуровкой. Пальцы левой руки сжимали края черной пластиковой папки с застежкой-“молнией”.

– Да, я - Харламов. Чем могу...?

– Чеслав Сэмюэль Волянецкий, - он сделал энергичный кивок. Этот кивок, стройность фигуры и широко расправленные плечи выдавали в нем человека с военной выправкой.
– Разрешите присесть?

– Пожалуйста, - я пожал плечами и с легким сожалением закрыл сборник тезисов. Ознакомление с довольно интересной статьей коллеги Пранека из Венского университета придется на некоторое время отложить.

Чеслав Волянецкий присел в свободное кресло напротив меня и сходу выпалил:

– Евгений Кириллович, я хотел бы сделать вам выгодное предложение.

“Наверняка он захочет за определенную плату передать что-то кому-то в Дели, - я с опаской покосился на папку в его руках.
– Ни за что не возьму! А вдруг он - террорист, а в папке портативная бомба?”

Неприятный холодок пробежал по спине, и я поежился.

Волянецкий тем временем продолжал:

– Вас как очень хорошего редактора и литературного агента рекомендовал мне Станислав Петрович Коваленко.

– Стас? Он и сам неплохой редактор, а уж по части пристроить книгу на издание - так вообще дока, - у меня отлегло от сердца. Слава Богу, этот Волянецкий - не международный террорист, сующий бомбы в самолеты в багаже слишком доверчивых пассажиров. Хотя... Я снова с опаской покосился на папку. Вполне возможно, что он хочет пристроить в издательство какую-нибудь идеологическую бомбу. Что, иногда, кончается не менее плачевно, чем участие в международном террористическом разделении труда.

– К сожалению, у Станислава Петровича внезапно заболел отец, и он вынужден уехать к нему в Липецк, по крайней мере, на месяц, - сказал Волянецкий.
– Мое же дело не терпит отлагательств. Поэтому Коваленко и рекомендовал мне вас как человека, способного его заменить.

Ах, вот оно что! Стас не впервые делился со мной клиентурой в периоды сложных жизненных ситуаций и... и в периоды неодолимой лени, когда ему просто не хотелось работать. Я иногда тоже подбрасывал ему выгодную работенку.

– Станислав в своем репертуаре. Мог хотя бы позвонить, -для приличия буркнул я.

– Сегодня утром он звонил вам несколько раз, Евгений Кириллович, - уголки рта Волянецкого чуть изогнулись в едва заметной улыбке, - но у вас отключен мобильный телефон.

Я хлопнул себя по карману и извлек на свет божий свой видавший виды “сименс”. Телефон действительно оказался выключенным.

– Вечером лег спать пораньше, а утром в спешке просто забыл его включить, - я виновато улыбнулся.

– Мы так и подумали, - Волянецкий энергично кивнул.
– Станислав Петрович вспомнил, что вы сегодня летите в командировку, и я решил перехватить вас в “Шереметьево”.

Стас, наверное, достаточно точно описал ему мою далеко не самую выдающуюся внешность, если Волянецкий безошибочно разыскал меня среди пары сотен человек в зале ожидания аэропорта.

– Ваша э... работа у вас с собой?
– я снова обратил взгляд в сторону пластиковой папки у него на коленях.

– Да, - он тут же принялся расстегивать папку. Внутри оказалась еще одна папка - потрепанное картонное сборище бумаг, имевшее серый цвет и веревочные тесемки. Сверху на ней лежал небольшой плотный пакет, крест-накрест обмотанный скотчем.

“Графоман”, - про себя вздохнул я. Повадки непризнанных литературных гениев, стремящихся любой ценой опубликовать свои “нетленные” произведения, за годы работы в издательстве я изучил досконально. “Нетленки” они, как правило, приносят именно в таких сереньких и невзрачных папочках. Вот, Стасик, удружил, спасибо...

– Э... Чеслав... Как вас по отчеству?

– Просто Чеслав.

– Дело в том, что я улетаю в Дели, - начал, опуская глаза. С детства не умею врать, а сейчас придется.
– Мне будет не совсем удобно тащить ваш труд через границу сначала в том, а потом в обратном направлении... Может быть, мы договоримся о встрече после моего возвращения из Индии?