– Ваш вылет сегодня не состоится, Евгений Кириллович, -Волянецкий уставился на меня немигающим взглядом.
– Рейс на Дели будет сначала отложен на три часа, а потом перенесен на завтрашнее утро. Поэтому я рекомендую вам не задерживаться в аэропорту, а взять такси и ехать домой.

“Сумасшедший графоман. Час от часу не легче!” - с ужасом подумал я.

За что же ты подложил мне такую свинью, Стасик? От этой породы назойливых психов с синдромом великого писателя отделаться бывает ох как нелегко. Да, чувствую, всласть попьет моей кровушки этот Волянецкий!

– Я все-таки побуду в аэропорту еще некоторое время, -возразил миролюбиво и кротко.

– Не верите?
– левая бровь Волянецкого иронически изогнулась.
– Жаль, сэкономили бы пару-тройку часов. Заодно бы и с материалом ознакомились. В домашних, так сказать, условиях.

– О чем ваша рукопись?
– я на всякий случай решил перевести разговор на другую тему.

– О проблемах космического будущего человечества, -Волянецкий погладил пальцами продукт своего труда, собранный в бумажной папке с веревочными завязочками.

“Все, правильно, - с горечью мысленно констатировал я.
– Чем мельче литературный талант автора, тем за большие темы он берется. Первый признак графомании”.

– Очень хорошо, - я постарался, чтобы мой голос звучал ровно, а на лице не отразилось зарождающееся негативное отношение к чрезмерно назойливому автору. Не стоит портить настроение перед полетом.
– Чеслав... э... Сэмюэль, как вы понимаете, редакторские услуги потребуют некоторого гонорара...

“Может заломить страшную цену за редактирование и отшить его прямо с порога?
– мелькнула спасительная мысль.
– Эх, Стас - Стасик... И зачем же ты сбросил мне на плечи этого писаку с его космической рукописью? Друг называется...”

– Конечно, конечно, - Волянецкий закивал и постучал пальцами по перемотанному скотчем пакету, который лежал рядом с рукописью.
– Здесь пятьдесят тысяч долларов Северо-Американских Соединенных Штатов. Этого хватит?

Он именно так и сказал - “Северо-Американских Соединенных Штатов”.

– А... Э...
– я сглотнул ком в горле и выдавил:

– Хватит... Вполне хватит.

“Богатый сумасшедший графоман, - с восторгом подумал я.
– Спасибо тебе, Стасик. Теперь по-настоящему спасибо. За такие деньги я разобьюсь в кровь, а пристрою в одно из наших издательств опус этого симпатичного психа космических масштабов”.

– Я тоже так думаю, - на лице Волянецкого нарисовалась лукавая улыбка.
– За такую сумму в современной России можно издать все, что угодно!

Он произнес последние слова с легкой иронией, и я почувствовал, что почему-то краснею.

– Этого даже многовато, - изрек на всякий случай. Не хотелось показаться жадиной и мошенником даже в глазах почти незнакомого человека.

– Но именно этой суммой будет исчисляться ваш гонорар, - твердо произнес Волянецкий.
– Пятьдесят тысяч долларов за общее редактирование рукописи и ее издание тиражом примерно пять - семь тысяч экземпляров. Такого количества, я полагаю, будет вполне достаточно.

– Достаточно для чего?
– не понял я.

– Видите ли, Евгений Кириллович, - Волянецкий расслабленно откинулся на спинку кресла.
– Ваш мир слегка задержался на пути в светлое космическое будущее. Слегка притормозил, если так можно выразиться.

В глазах его полыхнули искры безумного веселья.

– А эта рукопись, - он похлопал ладонью по картонной папке, - должна сыграть роль небольшого толчка, сделанного в определенное время и в определенном месте. После этого система вашего мироздания снова придет в состояние поступательного движения.

“Точно, он - псих, - с сожалением мысленно отметил я.
– Псих, но с хорошими деньгами. Ну, что же... И люди с э... нетрадиционной психической ориентацией тоже имеют право издавать книги. Читатели ведь разные бывают... Так что книга этого Волянецкого вполне может даже получить некоторую известность”.

– Вы - русский?
– спросил я, чтобы снова уйти в сторону от довольно скользкого направления нашего разговора.
– Э... Я хотел спросить, вы гражданин России?

– Вас смущают мои имя и фамилия?
– он слегка прищурился.
– Не волнуйтесь, я не инородец. Местный уроженец, но... Из других времен и пространств!

“Так, ни слова больше! Не надо поощрять его болезненное воображение!” - решил я. Мало ли что... Еще передумает издавать рукопись!

– Итак, вы беретесь за работу?
– Волянецкий бесцеремонно вперил в меня взгляд темно-карих глаз.

“Ха, он еще спрашивает! За такие-то деньжищи..!”

– Берусь, - с некоторой поспешностью кивнул я.
– Сколько у меня есть времени на редактирование рукописи?

– Месяц-полтора, - Волянецкий пожал плечами.
– Особенно не спешите, но и не тяните. И вот еще что, Евгений Кириллович...