Лукас так уставился на него, словно чувствовал, что рассказ получился очень сжатым и неполным. Впрочем, старший брат знал Джека лучше, чем кто бы то ни было.

— Мне никогда не нравилась эта твоя двойная игра. А теперь она не нравится мне ещё больше, — заметил Лукас и обернулся к Уорлоку: — Джек под подозрением, и худшего времени не найти. Нам стоит поменяться местами.

Я могу принять у Джека все дела, заняться всеми его интригами, и никто ничего не заподозрит, ведь я — его брат. А Джек может вернуться к своей жизни контрабандиста, водящего за нос таможенников.

Уорлок вскинул темные брови:

— Я не могу вот так запросто поменять вас с Джеком местами, и ты прекрасно это знаешь, даже если бы я хотел это сделать, а я не хочу. Джек блестяще пробирался во Францию и ускользал обратно, его судно ни разу не терпело поражений в битве и всегда умудрялось уходить от преследователей.

Джек во все глаза смотрел на них двоих. Он помогал Кадудалю вот уже почти целый год. Его отношения с вождем шуанов успели перерасти в крепкую дружбу. Никто лучше Джека не знал, как отчаянно требовались мятежникам оружие и продовольствие, как они жили, вечно скрываясь, без постоянного пристанища, ввязываясь в дерзкие схватки с французскими войсками. Никто лучше него не знал, как глубоко ненавидели они республиканцев и как решительно были настроены освободить долину Луары, даже если это означало верную смерть.

— Не знаю, смогу ли сейчас отвернуться от мятежников, даже если Уорлок прикажет мне сделать это, — сказал Джек Лукасу. И снова подумал об Эвелин, оставшейся вдовой, без средств к существованию и вынужденной до недавних пор одиноко жить в Розелинде. Она нуждалась в покровителе и защитнике, но Джек не мог им быть.

Уорлок выглядел довольным.

— Не позволяй больше никому слышать, что ты говоришь как истинный патриот.

Лукас покачал головой и обратился к Уорлоку.

— Как же Джек выживет, когда вскроется его обман, если всё пойдет хорошо? — И он перевел твердый взгляд на Джека. — Дата нападения определена.

Удивленный, Джек напряженно застыл на месте. Дата вторжения в бухту Киберон, возглавляемого графом д’Эрвийи, была выбрана. Теперь эта игра должна была развиваться стремительно, и вскоре в ней появились бы победители и проигравшие.

До сих пор Джек никогда не сомневался в своей способности выживать в любых военных играх. Но ведь раньше он рассматривал себя исключительно как одного из тех, кто одержит победу — и выживет. А теперь Джек понимал, почему брат так волновался за него. Один неверный шаг — и его раскроют…

Уорлок проигнорировал вопрос Лукаса, вместо этого оповестив:

— Кадудаль должен встретить наши войска со всей своей армией двадцать пятого июня.

Значит, они должны были высадиться на полуострове двадцать пятого июня.

— Мне нужны подробности — Кадудаль захочет их знать, — поспешил сказать Джек. И несмотря на все сомнения, с недавних пор начавшие терзать его душу, оживился. Это вторжение готовилось целый год! И, наконец, должно было вот-вот состояться!

— Д’Эрвийи будет командовать тремя с половиной тысячами солдат, причем две трети его войска — французские военнопленные. Военная эскадра прибудет из Плимута и высадится на берег двадцать третьего июня. Это будут три боевых корабля и шесть судов, обеспечивающих снабжение, с достаточным для четырехтысячного отряда количеством припасов, — наклонившись вперед, еле слышно прошептал Уорлок и откинулся на спинку стула, всем своим видом выражая зловещее удовлетворение.

Пульс Джека участился. Кадудаль будет в восторге, услышав эти новости! Наконец-то они смогут изгнать генерала Гоша и остальную французскую армию из долины Луары!

Но в подобных операциях решающую роль частенько играла удача. Другие французские шпионы могли узнать сведения, только что озвученные Уорлоком; приближающийся к берегам Франции эскадрон могли выследить, заметив заранее и предупредив врага о предстоящем вторжении; кто-то мог помешать усилиям Кадудаля по объединению войск вторжения…

Сердце Джека отчаянно колотилось. Целый год тайных встреч, горячих споров и подготовки вылился в операцию по вторжению в бухту Киберон. Джек собирался стать частью освобождения Луары. Эвелин нуждалась в герое, но он не мог быть этим героем — не сейчас и, вероятно, вообще никогда.

Он не должен был ощущать уныние — ему стоило радоваться. Его жизнью было море, его жизнью была опасность. Теперь его жизнью была и война. Он никогда не хотел чего-то иного или чего-то большего.

— Когда ты сможешь встретиться с Кадудалем? — спросил Уорлок.

— Я думаю, на следующей неделе, — ответил Джек.

Мысли заметались у него в голове. Обычно, устраивая подобные встречи, он пользовался сетью тайных агентов. Теперь же он понимал, что это слишком опасно. Значит, ему придется отправиться во Францию лично и использовать свои собственные источники, чтобы связаться с Кадудалем, даже если это означало дрейфовать вдоль побережья Бретани на протяжении нескольких дней, скрываясь от британских и французских военно-морских сил до тех пор, пока контакт не будет установлен. Чем меньше людей будет знать об этой встрече, тем лучше.