Пока шли к выходу, Нидар рассказал, что без сознания я провела почти трое суток, причём большую их часть в толще камня. Собственно, храм вступил в контакт с Ниром только тогда, когда последний попытался выковырнуть меня наружу, чтобы успокоить и заверить в нормальности и безопасности происходящего со мной. И пригрозить, что, если харр попытается настаивать и мешаться, то его отсюда выдворят и больше не пустят. Пришлось поверить на слово и ждать.

За это время успела прибыть вызванная рыжим подмога, которая в настоящий момент тоже дожидалась моего пробуждения.

Когда мы наконец вышли под открытое небо, я замерла на пороге, от неожиданности крепче вцепившись ладонь мужчины. И напряжённо уставилась на тот мир, что распахнулся вокруг, раздираемая противоречивыми желаниями: то ли спрятаться обратно под тихие своды комплекса, то ли бежать от него подальше.

Здесь, на открытом пространстве, стало легче дышать. Появилось ощущение, что до того жавший череп наконец стал впору; прекратила тупо, монотонно болеть голова. И я только теперь поняла, насколько тяготило окружение там, в храме. Кажется, та его часть, что общалась со мной, постоянно оттягивала на себя часть внимания и, может быть, даже рабочей мощности мозга, причём всё это происходило незаметно для сознания. А здесь, снаружи, она не то не считала нужным, не то просто не могла так сильно на меня давить.

Но тут возникла новая проблема: мир изменился. Точнее, он-то остался прежним, изменилось моё восприятие. В стенах комплекса обострившиеся слух и обоняние, изменённое зрение и возникшее совершенно новое ощущение — радиочувствительность — не доставляли неудобств, а здесь… Мир навалился со всех сторон, забил голову тысячами новых голосов. Оказывается, шимка с её радиопередатчиком и близко не походила на то, что чувствуешь, когда прямо из головы растёт пучок природных антенн.

— Вин!.. — пробормотала я, крепко зажмурилась, попыталась зажать уши — но не нашла их на положенном месте. Грязно выругалась сквозь зубы, чувствуя, что на глаза снова наворачиваются злые слёзы.

— Тихо, арриши! — Нир развернул меня, привлёк к себе, крепко обнял и опять принялся наглаживать по макушке. — Сейчас привыкнешь, станет легче.

— Откуда такая уверенность? — пробормотала я недовольно.

— Харр ко всему привыкает, — философски ответил рыжий.

— Угу, если не дохнет, — буркнула еще более зло.

— Сейчас поешь, станет легче, — предположил мужчина и подхватил меня на руки.

Сопротивляться я не стала, обняла его за плечи, уткнулась лицом в густую гриву, продолжая жмуриться и чувствовать, что голова пухнет от радиосигналов, обилия и насыщенности звуков и запахов. Как жаль, что это не шимка, которую можно просто отключить! И как жаль, что этот древний инопланетный искин не стал всё-таки ковыряться в моей психике. Кажется мне, с принудительной настройкой привыкнуть ко всему было бы легче.

А отстаивать самостоятельность и независимость сейчас тем более не хотелось. Я чувствовала себя больным ребёнком и хотела вести себя соответственно. Тем более Нидар явно готов со мной вот такой возиться.

— Не уверена, что еда поможет… — пробормотала через несколько секунд.

— Но точно не помешает.

— Логично. — Я вздохнула. — Люблю повеселиться, особенно поесть. Расскажи мне, что вообще тут происходило? Куда подевались эти люди? Я понимаю, что на ходу неудобно, но… Когда ты говоришь, легче, я могу сосредоточиться на словах и не обращать внимания на окружающее пространство.

Конечно, против такой аргументации Нир возражать не стал и принялся меня просвещать. О том, как совершенно неожиданно из леса явилась я и переполошила весь лагерь, и пришлось харру срочно менять планы. Как странно вела себя потом, уже в храме, причём Нидар забеспокоился еще до того, как поведение это стало совсем уж неадекватным: он уверял, что у меня резко изменилось выражение лица и пластика движений, стоило оказаться в стенах комплекса. Как потом одновременно застыли урши и буквально провалились сквозь камень, исчезнув в неизвестном направлении. Причём, как оказалось позже, действительно — все, включая пару трупов и тех, кто оставался снаружи.

Из живых в лагере Нир нашёл только Эрру, чему немало удивился: об исчезновении харры его никто не предупреждал. И остальных сородичей рыжего, в свою очередь, удивило обнаружение женщины именно здесь. Люди сумели умыкнуть её настолько ловко, что на них никто не подумал, и предполагали вообще-то, что она погибла.

На этом месте мы добрались до лагеря харров, и рассказ прервался.

— Ого! — высказался незнакомый мужской голос, когда Нир поставил меня на ноги и всё же пришлось открывать глаза и пытаться влиться в действительность. — Понимаю, почему Нир так трясся. Из-за такой красотки и я бы глаз не сомкнул от волнения, и не только трое суток!

Оглядевшись, я обнаружила, что лагерь харры разбили в стороне от человеческого, под лесным пологом, но в виду комплекса. И всех отличий от тех временных стоянок, которые мы устраивали с Нидаром, было наличие походного таганка и котла на нём, в котором аппетитно булькало что-то ароматное и явно мясное. Уловив этот запах, я отчётливо поняла, что Нир прав: поесть не просто нелишне, но совершенно необходимо.

По сравнению с содержимым котелка, всё остальное было уже не так интересно, но я отметила присутствие поблизости пятерых довольно молодых харров. Хотя лучше бы их не было: аборигены разглядывали меня с таким гастрономическим интересом, что с трудом удалось подавить порыв спрятаться за Нидаром.