Макарьев отметил про себя, что капитан с утра пребывает в неплохом расположении духа, и решил с ходу подстроиться под его настроение:

– Так за мной же должок! Хочу только уточнить, чем и когда отдавать?

– Какой должок?
– Лопатин непонимающе наморщил лоб.

– А кто меня в караул «под елочку» послал? На ратные подвиги?
– усмехаясь, съязвил Антон.
– Вы, Александр Васильевич, не отпирайтесь! И что мы имеем в результате? Мне за обнаружение диверсантов обещаны именные часы от командира дивизии. Вот я и хочу поинтересоваться: где и когда выставлять? Заодно и часики обмоем! Чтобы хорошо ходили.

– Ну, ты даешь, Антошка!
– Лопатин расхохотался.
– В соавторы своих подвигов меня, что ли записать хочешь?

– Без причины не было бы и следствия, -дипломатично развел руками Макарьев.
– Не попади я в ту ночь в караул к ракете - часики бы тю-тю...

– Да, расположение звезд оказалась счастливым, -Лопатин задумчиво почесал затылок.
– Жизнь - штука непредсказуемая...

– А все-таки, Александр Васильевич, - Макарьев хитро прищурился, - как появилась мысль послать в наряд именно меня? Если не секрет...

– Скажу - не поверишь...
– Лопатин махнул рукой и ухмыльнулся.
– Судьба, братец!

– Ну, все-таки, Александр Васильевич!

– Ладно, - фыркнул в ответ капитан и, поманив к себе пальцем Макарьева поближе, вполголоса продолжил:

– За пару дней до запуска «Союза», вечером двадцать седьмого августа, собрались мы, значит, у меня в каптерке... Ну, посидеть, как обычно... Тебя только не было, Зеленина и Симонова. Михаил наряд в автопарке сдавал, Артур по каким-то личным делам в Ленинск подался, а ты - ребята так сказали - был у кого-то на дне рождения.

– Точно, - подтвердил Макарьев.
– Вадику Сысуеву двадцать пять стукнуло.

– Ну, посидели мы, выпили... Часиков так до восьми или около того. Ребята уже немного раскочегарились. Тут Витя Михайленко и предложил звякнуть Глуховцеву и Бехтереву - к нашему столу пригласить. «А то, говорит, совсем мужики перед стартом зашились. Пусть хоть немного расслабятся». Ты же знаешь Витю, они с Глуховцевым старые приятели, еще с военного училища... Витька уже к телефону потянулся, а я и говорю, что, мол, впустую звонить. Глуховцев и Бехтерев второй день у командира части на совещании. Какое-то высокое московское начальство приехало, и вторые сутки всему нашему командному составу мозги вправляет. Виктор был навеселе, выслушал меня и говорит: «Тогда, Васильич, ты сейчас выпьешь пару штрафных доз. Тебя же Глуховцев вместо себя и Бехтерева на командовании оставил? Вот и дуй теперь за троих!» Ну, все, конечно, засмеялись, а я и говорю, что куда мне еще чужие дозы на грудь брать, если от чужих обязанностей и так голова кругом. Вот, говорю, завтра караул «под елочку» ставить, а посылать некого: половина офицеров в летних отпусках, а вторая - на испытательных работах. А ты, говорит Витька Михайленко, кого-нибудь из наших орлов пошли. Вон, говорит, Антошка Макарьев из отпуска вернулся. Пусть в наряд сходит, на службу настроится. А то, говорит, совсем от рук отбился - сегодня с нашей вечеринки куда-то слинял без уважительной причины. Олег Беланов тебя защищать стал, мол, завтра ответственный день, работы на технике много. А Витька на своем стоит, хохочет, говорит, что работ как раз на два расчета - на стартовой позиции и на «Прогрессе», для Беланова и для Зеленина. А третий офицер получается лишним. Только под ногами будет путаться. Тут кто-то предложил тащить жребий. Сломанная спичка - значит, посылать в караул тебя, целая кого-нибудь из другого отделения. Ну, Олег Беланов и вытащил сломанную...

– Да, прямо таки иллюстрация к учебнику по теории вероятностей, - Макарьев усмехнулся.

– Я же говорю - звезды... Кому - везет, кому -наоборот.

– Звезды... Бехтереву вот не повезло, - с горечью заметил Макарьев, резко меняя тему разговора.
– До смерти не повезло...

– Знаешь, а я не верю, что наш Трофимыч мог наложить на себя руки, - Лопатин покачал головой.
– Чтобы там не говорило следствие - а я вот не верю! Не такой человек Бехтерев, чтобы добровольно уходить из жизни!

– Да и я тоже не верю, - скептически хмыкнул Антон.
– Только наши с вами сомнения, Александр Васильевич, к делу не подошьешь... Когда похороны будут? Что командование решило?

– А ничего командование не решило!
– в голосе капитана прорезались злые нотки.
– Тело Трофимыча все еще на экспертизе. Черт его знает, что они ищут! Я вчера вместе с Глуховцевым ездил к жене Бехтерева... Елена опухла от слез, а сын... Ты можешь объяснить четырнадцатилетнему парню, почему его отец наложил на себя руки, а?

Он устало потер ладонями лицо:

– Умом понимаю, что Сережка Бехтерев в морге лежит, а сердце все равно не принимает. Антошка, мы же с Трофимычем уже лет пять, как вместе на рыбалку мотались! Неделю назад сидели у меня в каптерке!

Лопатин замолчал и несколько секунд потускневшим взглядом смотрел куда-то в пространство перед собой, потом повернулся к Макарьеву и с горечью сказал:

– Ладно, Антон, давай шагай... Не трави душу...

20.

2 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Монтажно-испытательный корпус 1А.

У выхода из монтажного зала Антона окликнул замполит второй испытательной группы капитан Василий Андрущаков:

– Привет, лейтенант! Как дела?

– Нормально, - пожал плечами Антон.
– Проверку на «Прогрессе» только что закончил...

– Тут вот какое дело, Макарьев, - Андрущаков достал несколько крупных фотографий из папки, которую держал в руках.
– За день до старта «Союза» почти вся наша рабочая смена фотографировалась с космонавтами. Вот эта пара фотографий - для старшего лейтенанта Беланова. Сможешь передать?