— Мне незнакома эта женщина, — сказала она. Слова с трудом срывались с ее помертвевших губ. — Эти девки все на одно лицо. Спокойной ночи, мистер Слейден.

Она повернулась и вышла из комнаты. Ее походка была немного нетвердой, но шла она с высоко поднятой головой.

Я ликовал. Наконец-то мне удалось нащупать связь между ней и Фей Бенсон. Корнелия знала несчастную танцовщицу. Именно она, а не ее муж, как я предполагал ранее. Что конкретно связывало двух женщин, мне было пока неизвестно, но я не унывал: отдельные части головоломки постепенно вставали на свои места. Вскоре могла проясниться и вся картина.

В такси я погрузился в раздумья.

По неведомым мне причинам Гамильтон Ройс и Фей Бенсон, она же Фрэнсис Беннет, выехали из Тампа-Сити и обосновались в Уэлдене.

Там некий мистер Икс заплатил Хенку Флеммингу за похищение и убийство Фей. Ройс в день трагедии вернулся в Тампа-Сити.

На мой взгляд, он больше других подходил для роли работодателя Флемминга. Но были неясны мотивы, которыми он руководствовался, а потому я не мог предпринять против него каких-либо практических шагов. Потом появляется еще один участник драмы — Корнелия ван Блейк. Если экс-капитан Брэдли не ошибался, именно она повинна в смерти своего супруга. Даже если Корнелия разделалась с ним не своими руками, а с помощью третьего лица, она, тем не менее, представляла отличный объект для шантажа. В Париже — это можно считать доказанным — она обедала с неудачницей Джоун Николс, артисткой кабаре, которая была известна полиции как вымогательница. Именно в шантаже заключалась, по-видимому, причина того, что встречались они дважды. Этим же я объяснял и нежелание Корнелии признать факт знакомства с Джоун Николс. Вполне понятной была и ее тревога, когда она узнала о моем намерении ехать во Францию. Но какое отношение имела к ее неприятностям Фей Бенсон? Почему, увидев фото танцовщицы, Корнелия повела себя так, будто невзначай прикоснулась к трупу? Панический страх — признак нечистой совести. Я был уверен: что-то тяжким бременем лежит на сердце миллионерши.

Установив бесспорную, хотя и непонятную связь между женщинами, я должен был выработать план дальнейших действий. Время работало не на меня. С полицией, наступавшей мне на пятки, я не рассчитывал долго продержаться в Тампа-Сити.

Когда такси остановилось около подъезда отеля, мои часы показывали первый час ночи. Вестибюль оказался пустым. Фараон — любитель газетного чтения — уже не сидел в плетеном кресле. Дежурный клерк, утратив былую любезность, протянул мне ключи. Его глаза глядели поверх моей головы, лицо было хмурым и отчужденным.

Посторонний мог подумать, что я не платил за номер по меньшей мере полгода.

Я открывал кабину лифта, когда из-за колонны вынырнул флегматичный сыщик…

— Убрались они или сидят в номере?;

— Убрались, — равнодушно отозвался он. — Они подключились к твоему телефону. Такие жильцы, как ты, плохая реклама для отеля. Завтра тебе предложат сменить адрес.

— На каком основании?

— Спроси у администратора, когда будут выбрасывать твои вещи.

Я поднялся на свой этаж и вошел в номер. Мое воображение разыгралось, и мне повсюду мерещились полицейские шпики. Я ощутил даже некоторое разочарование, не обнаружив в своем номере пары дюжих молодчиков.

Налив виски, я присел на кровать. Итак, меня решили выжить из города, не брезгуя никакими средствами. Начни я брыкаться, и полиция применит силу. У Ласситера имелись способы усмирять непокорных. Вспомнив о сержанте-садисте, я ощутил легкую тошноту. Плохо, что со мной нет Берни, с ним я чувствовал бы себя уверенней.

Я пил виски небольшими глотками, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Утром мне, пожалуй, и впрямь лучше уехать из города. Вернуться я мог ночью. Если Сэм Бенн, знакомый капитана Брэдли, согласится укрыть меня, половина проблемы будет решена…

Пронзительно зазвонил телефон, и я, вздрогнув от неожиданности, едва не упал с кровати.

— Слейден слушает!

— Ага, вы наконец дома, — послышался знакомый голос. — Сузи дала мне ваш номер. Если не валитесь с ног от усталости, приезжайте. Я кое-что вспомнил.

В моей голове возник образ красномордого фараона, жадно ловящего каждое слово нашего разговора. Я быстро сказал:

— Не называйте себя, и больше ни слова. Я выезжаю немедленно.

— Что-нибудь случилось? — спросил Леннокс Хартли, обнаруживая умеренное любопытство. — Или нас подслушивает полиция?

— Вполне возможно. Ждите меня.

Что заставило его позвонить в столь поздний час? Я ломал голову над этим, направляясь на стоянку. Мне показалось рискованным брать такси. Если полиция вздумает увязаться за мной, на собственной машине легче запутать следы.

«Бьюик» мчался по шоссе вдоль берега океана. Я то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, но до меня никому не было дела. Убедившись, что погони нет, я свернул с шоссе и возвратился в город по другой дороге.

Тампа-Сити спал. Улицы были тихи и безлюдны. Только в ночных клубах и кинотеатрах продолжалась жизнь. Возле подъездов отдыхали уставшие за день автомашины, из редкого освещенного окна доносились приглушенные звуки джазовой музыки. Часы на приборном щитке показывали десять минут второго, когда, петляя по переулкам и темным проездам, я двинулся в сторону Кэннон-авеню.

Оставив «бьюик» возле перекрестка, я запер машину и быстро подошел к калитке. «Швейцарская вилла» Хартли была погружена во мрак. Это не значило, что хозяин отсутствовал, — шторы на окнах были плотные и тяжелые.

Я пересек сад и, приблизившись к дубовой двери, оглянулся. Издалека доносилась негромкая музыка, больше не было слышно ни звука. Подняв дверной молоток, я постучал. Под тяжестью медвежьей головы дверь подалась вперед и медленно раскрылась. В доме было темно и тихо.

Я придержал дверь и постучал вновь. Ответом, как и прежде, была гробовая тишина.