Хрен знает, как к этому относились в самых верхах, но судя по отношению местных властей, в Ландвилии «шершавые» чувствовали себя едва ли не королями. Им позволялось многое: недоплачивать, а иногда и вообще не платить за товары и услуги, совершать мелкие правонарушения, требовать к себе повышенного внимания в ущерб остальным, игнорировать привычные правила и запреты, открыто плевать на традиции, «отжимать бизнес» у мелких хозяев, крышевать средних и даже подменять собой городскую стражу и суд, когда дело впрямую касалось их собственных интересов.

Сказать, что обычные граждане терпеть не могли этих переделанных баб, значит, ничего не сказать. Тем не менее, среди городских богачей, чиновников и старших военных считалось хорошим тоном нанимать себе охрану именно из «шершавых». И в этом не было ничего удивительного. Две «маргинальные» группы, которых не любят во всех мирах и во всех временах — и Флора, как и Земля, здесь не исключение — просто не могли не «сотрудничать». Ведь при любом неблагоприятном раскладе народный гнев, в первую очередь, направлялся — или на захребетников-богатеев, или на уже «доставшие» всех меньшинства…

Из кудуса я не выбирался целых пять дней. Впрочем, не только я. Даниста запретил выходить в город всем «честным убийцам». И это было разумно. В Ландвилии «убийцы» являлись, наверно, единственными, кого «шершавые» старались не задирать. Беспредел с нами не проходил. Нам, по большому счёту, терять было нечего. Каждый наш бой мог оказаться последним, а с кем надо драться и где — без разницы. И в той обстановке, что сложилась в Ландвилии после убийства Барзиния, любая даже самая мелкая стычка между нами и ими легко могла перерасти в большое побоище. Поэтому все данисты во всех кудусах решили не рисковать.

Новости, что творится снаружи, мы получали от вольнонаёмной прислуги и приходящих скрасить наш суровый досуг проституток. Паорэ, кстати, за эти пять дней в нашем кудусе ни разу не появилась. Или «работала» в эти дни в других гладиаторских школах, или, что вероятнее, она сейчас тоже находилась под подозрением, и из борделя её просто не выпускали. Хотя, если честно, именно с ней я пообщался бы с большим удовольствием. Причём, не только интимно. Болтать ни о чём ей, как мне показалось, нравилось не меньше, чем трахаться.

Во время последней встречи она, сама того не замечая, рассказала мне об очень многих ранее неизвестных вещах, и её чисто женский взгляд на жизнь в княжестве прекрасно дополнял уже сложившийся в моей голове чисто мужской. Мало того, в ту ночь, уже под самый конец нашего затяжного «марафона», когда усталость почти пересилила страсть, Паорэ вдруг выдала несколько весьма любопытных мыслей, которые по моему разумению ну просто никак не могли появиться у любвеобильной и глупенькой шлюхи…

Режим самоизоляции даниста отменил только на шестой день, видимо, посчитав, что напряжение на улицах спало и «честных убийц» можно выпускать в город. Вырвавшиеся «на свободу» бойцы тут же устроили несколько небольших потасовок с «шершавыми», но до смертоубийств дело всё-таки не дошло. Спонсорам той и другой стороны это было не нужно, и уж тем более это было не нужно городу. Виновных в смерти Барзиния пока не нашли, любой пустяковый конфликт мог закончиться бунтом, поэтому городская стража стремилась пресекать беспорядки сразу, в зародыше, кто бы их ни организовывал.

Я в потасовках с «шершавыми» не участвовал и не собирался.

Гораздо больше меня интересовало, будет ли кто-то следить за мной вне кудуса.

Целый вечер я просто шлялся по городу, заходил в знакомые лавки и кабаки, но ничего подозрительного не обнаружил. Видимо, моё «бордельное» алиби разрушить не удалось, и надзиратель Горвий (или кто там теперь вместо него?) исключил меня из списка возможных виновных.

Радоваться, тем не менее, пока было рано. Снова очутиться под подозрением я мог в любую секунду. Поэтому пользоваться своим нынешним относительно независимым положением, пока меня ещё не поймали или не подрядили на новое дело, следовало по максимуму.

На следующий день я отправился на окраину городу, прихватив с собой кое-что из личных запасов — те самые коробки с пакетами, в которых хранились непонятные для непосвящённых предметы: химические образцы, цилиндрики с крышками, детали неизвестного механизма.

Погибший на «Княжеской» Лас оставил после себя небольшое наследство — арендованный в дальнем районе сарай, где он, по слухам, собирался организовать то ли ферму, то ли питомник, то ли что-то ещё, связанное с сельским хозяйством. Бывший крестьянин очень надеялся получить «третью метку», а вместе с ней и свободу, поэтому и решил заранее озаботиться о собственном будущем.

Увы, его будущее оказалось совсем не таким, какое ему представлялось в мечтах. Случайно пропущенный удар в бедренную артерию лишил его не только мечты, но и жизни. По закону, имущество погибшего «гладиатора» передавалось в наследство данисте, но, по негласной традиции, даниста передавал его дальше — лучшим бойцам кудуса.

Оружие и личные вещи разделили быстро, деньги ещё быстрее. А вот от какого-то зачуханного сарая в пригороде Ландвилия, да к тому же с не выплаченной до конца арендой (чтобы продолжить им пользоваться, требовалось доплатить полторы сотни рехинов), отказались практически все. Все, кроме меня. На этом делёжка наследства закончилась, и уже на следующие сутки сто пятьдесят рехинов перекочевали в карман владельца недвижимости.