Я ей объясняю, что не мог и что немцам лучше не знать моего адреса, а в наше время нет ничего более ненадежного, чем телефон.

– Ма, скажи, ты поехала к тете с большим чемоданом?

– Да.

– Он мне нужен. Срочно.

– Ты отправляешься в путешествие?

– Возможно, но я дам о себе знать, не бойся. Ты можешь прямо сейчас прислать его мне?

Она соглашается, и я даю ей адрес моей гостиницы.

– До скорого, ма, и не волнуйся.

Теперь мне остается только ждать прибытия чемодана. Если бы я мог скоротать время за куревом!

Обыскиваю карманы карлика и обнаруживаю сухие египетские сигареты.

– Маленьким мальчикам нельзя курить, – говорю я ему, перекладывая пачку в свой карман.

Час спустя в дверь стучат. Открываю: это Фелиси со своим чемоданищем.

Я устраиваю ей разнос:

– Ма, ты совсем ничего не соображаешь. Зачем ты пришла? Я же тебе сказал...

Она бросается мне на шею, и остаток моих протестов теряется в мехе ее лисицы. Сколько я себя помню, зимой на ее плечах всегда был этот лис. Он мой старый приятель. У него забавный вид с этой острой мордочкой и стеклянными глазами. В детстве я называл его Альфредом.

– Неужели ты думал, что я упущу случай тебя обнять, малыш?

– Но это опасно!

– Какая опасность может грозить матери, которая хочет увидеть сына?

Она у меня замечательная. Мое сердце оттаивает.

Она кладет чемодан на кровать:

– Куда ты собрался? – спрашивает она.

– Ну...

– Кажется, ты еще не определился с выбором направления...

– Понимаешь, ма...

С ума сойти, как я могу спасовать перед матерью. Как мальчишка.

– Ну, – вздыхает она, – раз ты не хочешь говорить, я не настаиваю. Где твои вещи? Я уложу их в чемодан, а то ты навалишь все кучей, я тебя знаю.

Жестокий удар

– Не стоит, ма. Сначала мне надо купить вещи...

– Даже не думай! – восклицает она. – У тебя дома два совершенно новых костюма. Я за ними съезжу

Тогда я решаю ввести ее в курс дела. Открываю чемодан, нагибаюсь и достаю из-под кровати сами знаете что.. Фелиси округляет глаза, как будто ей принесли на блюде голову Адольфа, обложенную петрушкой.

– Не падай в обморок, ма. Это не ребенок, а мерзавец карлик, пытавшийся этой ночью убить меня.

Я ей рассказываю о покушении, жертвой которого стал.

– Понимаешь, – говорю я в заключение, – мне совершенно необходимо вынести его из гостиницы, не привлекая внимания. Я подумал, что этот чемодан мне прекрасно подойдет.

Говоря, я укладываю в него карлика. Как по нему сделано! Иной гроб не так подходит своему владельцу!

– А теперь убегай!

Я ее целую, и она без возражений уходит. Она совершенно потрясена, бедная.

– Будь осторожен! – умоляет она на прощание.

Немного подождав, я тоже выхожу из своей каморки.

Когда я прохожу мимо стойки, старая грымза меня останавливает.

– Вы знаете, что вчера вечером вас спрашивал друг? Такой совсем маленького росточка.

– Да, знаю.

– Он попросил дать ему комнату рядом с вашей,

– Да, да. Он ушел утром.

Она недоверчиво смотрит на меня.

– Но я никуда не отходила. Я бы его заметила...

– Он ушел тайком. Это его любимая шутка. Что вы хотите, при его уродстве надо хоть как-то развлекаться.

– Конечно, – соглашается она, промокая слезу. – Вы Оставите номер за собой?

– Естественно.

Я быстро сматываюсь. Куда бы мне деть груз? Не могу же я разгуливать, имея в чемодане такое содержимое. С другой стороны, я не хочу избавляться от него сразу, потому что он может мне пригодиться.

Самое лучшее найти другую гостиницу и оставить чемодан там. Я сказал старой грымзе, что оставляю номер за собой, но это туфта! Я это сделал только затем, чтобы сбить со следа остальных «кенгуру», которые обязательно станут искать своего лилипута.

Я сажусь в метро и в районе Биржи нахожу приличный отельчик, где оставляю свой переносной катафалк, предварительно тщательно заперев его на ключ.

Узнаю время: около полудня. Надо пошевеливать задницей, если я хочу организовать свой маленький номер. Действовать надо аккуратно и методично.

Я смотрю на себя в витрине шляпного магазина и корчу гримасу, которая может служить рекламой таблеток от запора. Моя скула распухла и блестит, как баклажан; нос, как у Джоя Луиса. Здорово этот урод разрисовал мне физиономию!.. Сейчас, на холоде, отдельные фрагменты начинают принимать тревожащие пропорции. Сегодня даже думать нечего кружить голову девчонкам, потому что у них будет веский довод послать меня подальше... Меня это огорчает, поскольку в четыре стрелка с этой сукиной дочерью Гретой. Она помрет со смеху, увидев, что мой нос похож на нос гиппопотама.