А потом кто-то закричал.

Внезапно, лагерь наполнился визгом, лязгом, тяжёлыми ударами и рвущейся тканью. Я выскочила из палатки в ночь с ножом в одной руке и фонариком в другой, и тут же была схвачена шипящим комком тряпья, пахнущим ладаном. Я ударилась о землю, перекатилась и пнула тварь в сторону воды. Я с трудом поднялась на ноги. Лагерь превратился в поле битвы, полный хаос. Кто-то кричал, чтобы вызывали 911. Кто-то ещё всхлипывал. Я не могла понять, что за чертовщина тут творится, потому что всё это было похоже на раскачивающиеся фонарики и бегущих, кричащих людей.

Какая-то фигура на четвереньках подбежала к лучу моего фонарика и посмотрела в мою сторону. У твари были белые, редкие волосы, широкие плечи и поразительно длинные руки. Мазикин поднялся на ноги и подошёл ко мне на согнутых ногах. У него был сильный прикус, открывающий колотые и сломанные нижние зубы.

— Идеальна! — зарычал он, а потом прыгнул на меня.

Я отбила его зазубренные ногти рукавом куртки и ударила фонариком по лицу. Его голова от удара отклонилась в сторону, но он удержался на своих толстых ногах. Он бросился на меня с низким рычанием, и в этот момент я поняла, как трудно будет на самом деле изловить одну из этих тварей. Я развернулась и вонзила нож ему в бок, пронзая кости и мышцы, когда из моего горла вырвался животный крик. Когда существо согнулось пополам, его морда встретила моё поджидающее колено, раздался влажный хруст. Глаза Мазикина вылезли из орбит, и из его пасти вылетела струйка кровавой слюны, он упал на землю.

Ещё один Мазикин прыгнул мне на спину, заставив меня задохнуться от вони. Он укусил меня за плечо, но его зубы не проникли сквозь все слои одежды. Я резко наклонилась, и он слетел с моей спины и ударился о гравий. Прежде чем он успел подняться, я приземлилась ему на грудь обеими коленями и перерезала горло; затем я вскарабкалась наверх, радуясь, что уронила фонарик и не вижу результата своей работы. К счастью, я не видела, как кровь пропитывает мои новые перчатки.

Когда я повернулась, чтобы сориентироваться, удар боли пронзил моё предплечье, и я не смогла сдержать крик внутри. Бело-красные булавочные уколы сверкнули перед моими глазами, когда я упала на бок и использовала ноги, чтобы оттолкнуть нападающего от меня, прямо в свет, исходящий от дорожных фонарей.

— Мой лагерь тебе не достанется, — завизжала седовласая женщина с битой в руках.

Сестра Харриет спешит на помощь.

— Мне не нужен ваш лагерь, леди! — я схватилась за левую руку, которая теперь жутко пульсировала от боли, и мне показалось, что она уже раздулась до размеров и веса детёныша гиппопотама. Я перевернулась на живот, и меня вырвало от боли. — Я пытаюсь защитить его!

Гравийная шрапнель ударила в насыпь над моей головой, и монахиня Харриет вскрикнула и отшатнулась назад, что помешало ей снова замахнуться на меня. Один из уличных мальчишек закричал от боли или страха, и он был так похож на Ника, что я даже выкрикнула его имя. Но мой голос был лишь одним из многих, утонувших в этом хаосе. Где Генри? Неужели они уже схватили его?

Сквозь пелену боли я с трудом поднялась на ноги и вытащила ещё один нож, позволив сломанной левой руке бесполезно болтаться на боку. Я направила лезвие на Харриет, и выражение моего лица заставило её прижать биту к груди.

— Если человек пахнет ладаном, бейте изо всех сил, — приказала я, — и не позволяйте им утащить вас, несмотря ни на что.

Её лицо стало таким же белым, как и волосы. Она кивнула.

— А теперь прижмись спиной к стене!

Я сделала то же самое, прищурившись в темноте. Харриет прижалась своим толстеньким тельцем к бетонной насыпи позади нас, и я подвинулась, чтобы дать ей более широкое место, опасаясь получить удар по голове. Какое-то движение в траве и тихий стон у воды привлекли моё внимание. Прижимаясь плечом к стене, с Харриет за моей спиной, я поползла на звук.

Шаги застучали и заскользили в темноте в нескольких метрах от меня, и я резко развернулась, чтобы встретить атаку, адреналин обезболил мою раскалённую добела руку. Но до того как добраться до меня, приближающийся Мазикин издал безвоздушный вопль и упал к моим ногам, из середины его спины торчала арбалетная стрела. Облегчение нахлынуло на меня. Генри был здесь. Он стрелял в темноте.

И я не могла поспорить с результатами. Вот если бы нам удалось загнать одного из них в угол и взять живьём.

Нетерпеливый и неуверенный смех слева от меня заставил меня снова взглянуть на берег. Он исходил от пучка волос и лохмотьев, которые схватили меня, когда я впервые вышла из палатки. Это была женщина, с дикой массой тёмных кудрей, спутанных во все стороны вокруг её лица. Её волосы, должно быть, были не меньше шестидесяти сантиметров длиной, полные косичек, бусин, листьев и веточек. В свете высокой луны было видно, что она пытается протащить тощую официантку по узкой полоске травы у воды.

— Привет, — я вышла из темноты эстакады, загоняя боль руки в самые дальние уголки сознания. — Отпусти её, и ты получишь меня.

Официантка, чья обнаженная из-под розовой фланелевой рубашки шея была в крови, всхлипывала и вырывалась, но маленькая Мазикинша рывком притянула её к себе.

— No, ella es perfecta, — отрезало существо, её волосы скрывали лицо и делали её похожей скорее на животное, чем на человека. (прим. переводчика: с испанского: Нет, она идеальна)

— Она какая-то тощая, — прокомментировала я, подходя ближе.

Позади меня Харриет буркнула, и чьё-то рычание перешло в визг. Бита попала в цель. Мазикинша вскинула голову, глядя на звук. Я побежала к ней, надеясь, что это будет короткий бой. Она отпустила официантку и выпрямилась, показывая, что на самом деле она была примерно такого же роста, как и я. Длинными сломанными ногтями она откинула волосы с лица и встретилась со мной взглядом.