– Вообще-то, я здесь по работе, - отвечаю сухо.

– Ты по работе, а я по личному вопросу.

– По какому?

– Хочу провести неделю с любимой женщиной.

Я не знаю, что на это ответить. Если честно, то я в шоке. Самойлов пользуется моим замешательством и продолжает:

– Рассказывай, что у тебя тут за дела.

Хоту послать его к черту, но вид у Глеба такой искренний, а голос по-настоящему заинтересованный, что я решаю плюнуть на все и начинаю рассказывать.

Я знал, что мне повезет. Она сидит за столиком на веранде отеля, смотрит на утренний город и крутит в руках маленькую кофейную чашку. Легкий ветер перебирает короткие светлые пряди. Я не могу видеть ее лица, но точно знаю, что сейчас она улыбается. В такой теплый, солнечный день, глядя на рыжие, черепичные крыши старой Флоренции нужно непременно улыбаться. Подхожу со спины и кладу руки ей на плечи.

– Я знал, что мне повезет, - повторяю свою мысль вслух.

Стася на миг замирает, затем резко поворачивается ко мне.

– Самойлов, ты что здесь делаешь?

Мне безумно нравится, как она говорит это "Самойлов". Улыбаюсь и устраиваюсь напротив.

– Доброе утро. Я здесь надеюсь позавтракать.

Но Стаське мало такого ответа.

– Ты откуда?

– Из Москвы. Вернее, сначала из Москвы, а потом из Рима.

– И давно ты тут?

Прикидываю время.

– Уж полчаса, как приехал.

Стася продолжает свой допрос, а мне ужасно хочется есть. Последний раз я питался еще в Москве, в самолете только выпил кофе. Все это время был в каком-то мандраже, организм категорически отвергал еду. А сейчас увидел Стаську, понял, что прогонять меня она не собирается и зверски захотел есть. Мне бы мяса, но на завтрак мясо не предусмотрено, приходится обходиться булочками. Жую и попутно отвечаю на Стаськины вопросы. Она хочет знать, зачем я прилетел. А я совершенно не хочу придумывать причину, поэтому говорю правду.

– Хочу провести неделю с любимой женщиной.

Зеленые глаза удивленно распахиваются, как будто я сообщил ей, что земля плоская и стоит на четырех китах, а на Красную площадь только что приземлились марсиане. А мне становится очень интересно, по каким делам Стася прилетела в Италию.

– Рассказывай, что у тебя тут за дела, - прошу ее.

И она начинает рассказывать. Я внимательно слушаю ее и начинаю понимать, насколько сидящая передо мной женщина отличается от той мой жены. Раньше Стася была мягкой, домашней и ведомой. Она работала, конечно, и неплохо зарабатывала, но главным для нее все же была семья. Сейчас я вижу перед собой уверенную, достигшую успехов в карьере бизнес-леди. Она знает, чего хочет и знает, как получить желаемое. И эта новая Стася нравится мне даже больше. А еще я не могу не восхищаться ею. Она не сломалась, не опустила руки. Она придумала себе дело и сумела многого добиться. Я-то как раз понимаю, каких усилий ей это стоило. Мир бизнеса жесток, мир моды, наверное, еще жестче. Мне становится интересно узнать, каким был ее путь к успеху, но я боюсь, что мои вопросы заставят ее окунуться в прошлое, и она снова закроется, захлопнется от меня, как раковина моллюска. И все же рискую.

– Как тебе удалось?

– Что именно?
– с улыбкой уточняет она.

– Сделать себе имя в мире моды, организовать производство, добиться признания и заработать деньги, - перечисляю я.

Стася наливает нам еще кофе.

– Я лежала на кровати в доме родителей, в Бостоне и жалела себя. Я чувствовала себя ничтожной неудачницей. И главное, мне некого было винить в случившемся, кроме себя. Я сама сварила свою кашу. И сама должна была ее съесть. А потом поняла, что пришло время встать с кровати и начать жить дальше.

– Ты винила в случившемся себя?
– спрашиваю удивленно.

– Самойлов, - ее улыбка становится грустной, - ты мне изменил. А я тебя застукала. Взяла, так сказать, с поличным. Знаешь, есть такие женщины, которые винят себя в том, что муж им изменяет. Говорят, что я так сильно изменилась после свадьбы, не ухаживаю за собой, хожу по дому в халате. Или не так ему даю. Или еще миллион каких-то причин, которые вынудили мужа искать секс на стороне. Я себя не винила. Я знала, что ты трахнул другую, потому что хотел ее трахнуть. Хотя застать мужа в такой ситуации было шоком. Но дело не в этом. Я считала себя виновной в смерти нашего ребенка. Я говорила себе, что нужно было сразу, как только поняла, что беременна, лететь в Москву. Сейчас я понимаю, что не виновата. Никто не виноват. Генетический сбой, ошибка природы. Но такое бывает. Плод перестает развиваться. И даже если бы я была в Москве, Челябинске или Нью-Йорке, то, скорее всего, все было бы точно также. Я не обратилась бы к врачу, потому что у меня ничего не болело! Слишком маленький срок. Но это я понимаю сейчас. А тогда...Тогда я считала себя виновной. И думала, что ты не хочешь меня видеть из-за того, что я не смогла сохранить нашего ребенка.

От этих слов у меня холодеет сердце.

– Стаська, - аккуратно беру ее холодную руку, подношу к губам и целую нежную кожу ладони, - я очень хотел тебя видеть. Я хотел тебе сказать, что виноват перед тобой. И что люблю тебя. А еще, что если ты хочешь ребенка, то я все сделаю, но ребенок у нас будет.

Стася пристально смотрит на меня, но руку не убирает.

– Почему же ты не пришел? Если так хотел.

– Я ждал тебя в аэропорту. Видел, как Пашка тебя встретил. Поехал за вами. Сидел у приемного покоя. Утром опять приехал. Я хотел быть с тобой. Но Пашка просил не беспокоить тебя. Сказал, что от моего присутствия тебе станет только хуже. И Зина повторила то же самое. А еще она сказала, что у тебя не может быть детей, а у меня может. И это делает тебе еще больнее, - я говорил короткими, рубленными фразами.

Стася слушала внимательно, затаив дыхание.

– Потом я все же решился поехать к тебе. Подъехал к твоему дому и увидел, как ты в такси садишься. Погнался за тобой. А потом смотрел, как ты проходишь регистрацию на рейс в Нью-Йорк. Я провожал тебя в другую жизнь, Стаська.

– Почему ты на остановил меня?
– хрипло спрашивает она.

– Не знаю. Наверное, потому, что чувствовал себя виноватым перед тобой. И не знал, как можно вымолить прощение. А еще я думал, что так будет лучше для тебя. Наверное, Пашка и Зинка были правы, когда говорили, что без меня ты станешь счастливее.