Шрифт:
Едва голова моя касается подушки, я проваливаюсь в тяжелый, полный тревог сон. Мне снится моя первая свадьба. Красивое белое платье, букет ненавистных тюльпанов, морщинистая рука моего престарелого супруга… Но едва я поднимаю глаза, как на вижу на месте моего первого, покойного ныне мужа, — Арона. Только не таким, какой он был когда-то, а тем, кто он сейчас. Первый королевский советник, изобретатель гениального плана "туфельки для пропавшей принцессы". Уже слегка лысеющий господин с моноклем, так чинно выдавший мне мою вторю разводную грамоту, тогда как первую-от него-я получила от посыльного.
Я хочу что-то сказать Арону, но он внезапно меняется, превращаясь в моего третьего мужа. Тот смотрит на меня сытой, довольной улыбкой. Для него было важно иметь дома красивую жену. Так же, как и красивую мебель, дорогие вещи… Все то, что он не удосужился отписать мне в завещании, предпочтя оставить деньги своей маменьке. Но и третий не задерживается со мной надолго. Его лицо растекается, превращаясь в лицо отца Золушки. Слабые, безвольные черты, и только синие глаза похожи на глаза его дочери.
Отец Золушки-мой четвертый-протягивает мне небольшой сверток. Я принимаю его, развязываю и нахожу внутри туфельку. Нет, не хрустальную, самую обычную свадебную туфлю. Почти такую, как та, что была у меня в первый раз.
Туфля вспыхивает в моих руках пламенем, я бросаю ее на землю, и поднимаю глаза, чтобы увидеть перед собой Юджина.
Учитель смотрит на меня со своей наглой полуулыбкой. И от нее мне еще больно.
Хочу не смотреть на него, но не могу не делать этого.
На моих глазах голова Юджина увеличивается, желтеет и превращается в тыкву, с прорезями вместо глаз и рта. Тыква смеется, скалит пасть и издает какой-то странный стучащий звук.
Да, — усмехаюсь я, — вот он идеальный портрет всех моих мужчин.
Тыква с громким звуком хлопается, и меня вырывает из сна.
Первое, что я вижу, открыв глаза, это лицо моего пятого мужа — графа Соцкого.
— Ты не тыква? — бормочу я, смутно думая, что это все еще продолжение моего бредового сна. Но граф лишь улыбается мне широкой, белоснежной улыбкой.
— Я вижу, дорогая, у тебя были гости и ты все еще не можешь отойти от праздника?
Он говорит это так, будто уехал лишь пару дней назад. Будто не было трех месяцев неизвестности.
Окончательно проснувшись, в резко сажусь на кровати.
— Что тебе нужно? — холодно спрашиваю я мужа.
Я не юна и не глупа полагать, что такой человек вернулся ради меня или своих детей. Если граф здесь — то это не просто так.
Но муж лишь скептически оглядывает меня.
— Эстэлла, ты ужасно выглядишь.
Да неужели? Я-то думала, что несколько месяцев впроголодь, с карманами полными долговых расписок, плюс невры по поводу того, как выкрутить — пойдут на пользу моей красоте!
Но я не успеваю ничего сказать, как граф идет к шкафу, внимательно оглядывает его содержимое и достает одно из моих наиболее шикарных сохранившихся платьев.
— Быстро одевайся, и сделай что-нибудь с лицом, — бросает он мне, — У нас гости.
С этим граф Соцкй выходит из нашей некогда общей спальни.
Я могла бы погнаться за ним. Устроить допрос или истерику. Но разве в этом есть толк? Я знаю, что он сделал. Он знает это так же. Но вот на что еще способен этот человек…? Я не уверена. И перед тем, как начать действовать, надо изучить того, кого я считала лишь мужем номер пять. Поэтому я одеваюсь, наскоро наношу макияж, заплетаю волосы в косу и спускаюсь вниз.
Новый план
Еще с лестницы я слышу оживленные мужские голоса и чувствую терпкий запах сигар. Мой муж и его гость сидят в малой гостиной. Граф-на диванчике-лицом к входу. Внешность же гостя скрыта от меня спинкой высокого кресла, на котором тот сидит.
— Эстэлла! Дорогая! — Соцкий вскакивает с диванчика, едва завидев меня в дверях.
Он подходит ко мне, берет за руку, и, обведя меня вокруг кресла, представляет своему другу.
— Монжер, позволь представить тебе мою прекрасную жену Эстэллу. Эстэлла, это лорд Трауп.
— Для друзей просто Монжер, — улыбается мой новый " друг".
У лорда водянистые глаза. И дряблая кожа. В улыбке видно, что ему не хватает пары зубов. Зато есть очень плешивая залысина.
— Дорогая, — нежно держа меня за руку, продолжает Соцкий, — Не принесешь ли ты нам чего-нибудь выпить?
Я улыбаюсь, как покорная жена, и ухожу на кухню. Там-в дальнем углу-стоит припрятанная мною для выпечки бутылка рома. Последняя, оставшаяся у нас. Я наливаю чуть-чуть в стакан для гостя, себе же и мужу лью воду.